Зеркало русской революции – кто это? Ага, уже слышу, кричат: Толстой, Толстой! А почему Толстой? Потому что Ленин так сказал? Не пора ли уже начать думать своими мозгами, а не мозгами Ленина, тем более, что в тех мозгах была какая-то явная патология.
Сами подумайте, как мог Толстой быть зеркалом ТОЙ революции, если он умер за семь лет до нее? Нет, зеркало русской революции – не Толстой, а Корней Чуковский. Причем не как ученый-лингвист, литературовед и переводчик, а именно как сказочник. Заметим, что хотя Чуковский и известен всем прежде всего и почти исключительно как сказочник, его научная биография и творческая жизнь была куда шире. А сказки он писал лишь в раннем периоде своего творчества – прекратив это делать в конце 20-х годов, и постоянно подвергаясь порой нестерпимой критике со стороны тов. Крупской.
На мой взгляд, одна из первых его сказок – «Муха-цокотуха» в аллегорической форме отражает события русской революции. На первый взгляд, сюжет этой сказки мало чем отличается от привычного сюжета в литературе – Красавица в руках злодея, отважный герой, сражающийся со злодеем и освобождающий красавицу, чтобы потом жениться на ней. В чем-то похоже даже на былину о Добрыне Никитиче, где княжна Путятишна – муха, Змей Горыныч – паук, а Добрыня – комар. Однако присмотримся к этой «энтомологической былине» повнимательней.
Муха, Муха-Цокотуха,
Позолоченное брюхо!
Муха по полю пошла,
Муха денежку нашла.
Пошла Муха на базар
И купила самовар:
Муха – это аллегория России. Хотите – царской, хотите – патриархальной, в общем – просто России. Позолоченное брюхо напоминает золоченные маковки православных церквей (ведь церкви золотят только в Русской православной церкви, ни немцы свои кирхи, ни поляки свои костелы так не украшают). Муха прошла по полю (поле, русское поле!) и нашла копейку, за которую покупает самовар. Что ж, в царской России на самовар не требовалось тратить много денег. А привязанность к чаю выдает в мухе русские привычки. В Европе чай широко пьют только русские и англичане.
"Приходите, тараканы,
Я вас чаем угощу!"
Тараканы прибегали,
Все стаканы выпивали,
А букашки -
По три чашки
С молоком
И крендельком:
Нынче Муха-Цокотуха
Именинница!
Приходили к Мухе блошки,
Приносили ей сапожки,
А сапожки не простые -
В них застежки золотые.
Приходила к Мухе
Бабушка-пчела,
Мухе-Цокотухе
Меду принесла...
"Бабочка-красавица.
Кушайте варенье!
Или вам не нравится
Наше угощенье?"
Тараканы – исконно русские насекомые, признак богатства. Букашки выпивающие по три чашки – тоже чисто русская привычка – вспомните Фросю Бурлакову. Сапожки с золотыми застежками – «просперити» проклятого царского режима. Мед – исконно русское лакомство, как и варенье – не конфитюрами же угощать? В общем, пир горой, все здорово, все довольны
Вдруг какой-то старичок
Паучок
Нашу Муху в уголок
Поволок -
Хочет бедную убить,
Цокотуху погубить!
Ну почему «старичок» -«какой-то»? Все мы хорошо знаем, у кого в партии был псевдоним Старик. Знаем и из какого угла вылезли эти старички-паучки, как они добирались в пломбированных вагонах и на американских пароходах, как подевав кожанки и размахивая маузерами, потащили в уголок на заклание бедную Россию.
"Дорогие гости, помогите!
Паука-злодея зарубите!
И кормила я вас,
И поила я вас,
Не покиньте меня
В мой последний час!"
Но жуки-червяки
Испугалися,
По углам, по щелям
Разбежалися:
Тараканы
Под диваны,
А козявочки
Под лавочки,
А букашки под кровать -
Не желают воевать!
И никто даже с места
Не сдвинется:
Пропадай-погибай,
Именинница!
А кузнечик, а кузнечик,
Ну, совсем как человечек,
Скок, скок, скок, скок!
За кусток,
Под мосток
И молчок!
И это правда. Попрятались царские офицеры, побежали за кордон члены Августейшей фамилии. Кормила их мать-Россия, а им пофиг. В Лондон. В Париж. А русский народ – пусть дохнет.
А злодей-то не шутит,
Руки-ноги он Мухе верёвками крутит,
Зубы острые в самое сердце вонзает
И кровь у неё выпивает.
Муха криком кричит,
Надрывается,
А злодей молчит,
Ухмыляется.
Скрутил паук-комиссар Россию паутиной из колючей проволоки, пустил кровушку. Муха надрывается, уже полыхают Тамбов и Кронштадт, Гуляй-Поле и Воткинские заводы. Но злодей ухмыляется. «Что такое Россия – всего-навсего охапка дров для костра мировой революции, На Россию мне, батенька, наплевать, потому что я большевик».
Вдруг откуда-то летит
Маленький Комарик,
И в руке его горит
Маленький фонарик.
"Где убийца, где злодей?
Не боюсь его когтей!"
Честно признаюсь, по поводу того, аллегорией кого является комар, у меня есть две версии. Одна из них лично мне симпатична, но другая, не симпатичная, имела место в действительности. Комар – герой, освобождающий Россию от большевистской власти. Лично мне очень хотелось бы, чтобы в образе комара была аллегория Белого движения, другой России, поднявшейся против поработителей. Имеются ли в виду при этом борцы из белой эмиграции – РОВС, савинковцы, я не знаю. В старом советском мультфильме, где кстати очень реалистично показан паук – мохнатый и курчавый, только что без нагана, комар одет в гусарскую форму – мундир русского офицера. Свет же фонарика в его руке вовсе не означает, что он светоносец-Люцифер, скорее это свет возрождающейся после красных гонений православной веры, прекратившей быть идеологическим придатком царского режима и освятившей борьбу русских патриотов за освобождение Родины.
Все в этой версии мне бы нравилось, если бы она соответствовала исторической правде. Но это не так. И ради правды придется назвать и другую версию – кем был этот комар.
Кто уничтожил русскую революцию, кто придушил Смуту, которая как всегда в России длится примерно двадцать лет – в данном случае 1917-1937? (Так и нынешняя Смута закончится новой Реставрацией скорее всего в 2011-2012 годах.) Кто победил, заставив харкать кровью в лубянских подвалах бандитов из Ленинской Гвардии? Мы знаем имя этого человека. И потому арию комара нужно петь с определенным акцентом:
Гдэ убыйца? Гдэ зладэй? Нэ баюсь его кагтэй!
И гусарская форма тут « в тему» - в царской России гусары – легкая кавалерия – традиционно набирались из украинцев и грузин.
Подлетает к Пауку,
Саблю вынимает
И ему на всём скаку
Голову срубает!
Вместо сабли вполне можно изобразить ледоруб.
Муху за руку берёт
И к окошечку ведёт:
"Я злодея зарубил,
Я тебя освободил
И теперь, душа-девица,
На тебе хочу жениться!"
Измученная комиссарами-перманентщиками Россия соглашается признать над собой власть комара-Сталина – как меньшее зло.
Тут букашки и козявки
Выползают из-под лавки:
"Слава, слава Комару -
Победителю!"
Прибегали светляки,
Зажигали огоньки -
То-то стало весело,
То-то хорошо!
Эй, сороконожки,
Бегите по дорожке,
Зовите музыкантов,
Будем танцевать!
Музыканты прибежали,
В барабаны застучали.
Бом! бом! бом! бом!
Пляшет Муха с Комаром.
А за нею Клоп, Клоп
Сапогами топ, топ!
Козявочки с червяками,
Букашечки с мотыльками.
А жуки рогатые,
Мужики богатые,
Шапочками машут,
С бабочками пляшут.
Тара-ра, тара-ра,
Заплясала мошкара.
Веселится народ -
Муха замуж идёт
За лихого, удалого,
Молодого Комара!
Муравей, Муравей!
Не жалеет лаптей,-
С Муравьихою попрыгивает
И букашечкам подмигивает:
"Вы букашечки,
Вы милашечки,
Тара-тара-тара-тара-таракашечки!"
Сапоги скрипят,
Каблуки стучат,-
Будет, будет мошкара
Веселиться до утра:
Нынче Муха-Цокотуха
Именинница!
Все эти куплеты вполне можно уместить в две цитаты.
1. «Жить стало лучше, жить стало веселей!»
2. «О Сталине мудром, родном и великом, прекрасные песни слагает народ.»
Антураж – декорации из фильмов типа «Кубанских казаков».
Но вот не догадалась сразу муха, что за маской комара-героя скрывается Тараканище.
Ехали медведи
На велосипеде.
А за ними кот
Задом наперёд.
А за ним комарики
На воздушном шарике.
А за ними раки
На хромой собаке.
Волки на кобыле.
Львы в автомобиле.
Зайчики
В трамвайчике.
Жаба на метле...
Едут и смеются,
Пряники жуют.
На первый взгляд – это исход русской послереволюционной эмиграции. Все драпают – как кто может. Львы – конечно, в автомобиле. Причем на «Роллс-Ройсе», у них британский паспорт, недаром на паспорте лев намалеван. Зайчики – простые мещане – в трамвайчике. Жаба на метле – ведьма. Самый примечательный тут кот – задом наперед. Почему? Да потому что он все оглядывается туда, где его единомышленники сделали революцию. Он же сам – эсер, выступал против Царя-батюшки, получив вместо царя Троцкого с Лениным. Я даже, похоже, знаю фамилию этого кота – Бурцев. Раньше гавкал на царскую охранку, разоблачал «провокаторов» - борцов с революционной нечистью, типа Азефа и других. А потом, когда ЭТО, чего он все время добивался, случилось, начал вонять – «Проклятье вам, большевики». Не нравится – «не это я хотел». Поздно. Раньше нужно было думать. Так и побежали в эмиграцию. Пряники жуют, украденные со складов Белой армии, нет, чтобы отдать их казакам Мамонтова.
Вдруг из подворотни
Страшный великан,
Рыжий и усатый
Та-ра-кан!
Таракан, Таракан, Тараканище!
Он рычит, и кричит,
И усами шевелит:
"Погодите, не спешите,
Я вас мигом проглочу!
Проглочу, проглочу, не помилую".
А за что их миловать? Они трепались в Думе, они создавали Директории-инфузории, Центральные Зрады и прочую мерзость. Пришла пора расплачиваться.
Звери задрожали,
В обморок упали.
Волки от испуга
Скушали друг друга.
Бедный крокодил
Жабу проглотил.
Это о дрязгах и внутренних конфликтах в белой эмиграции.
А слониха, вся дрожа,
Так и села на ежа.
Только раки-забияки
Не боятся бою-драки:
Хоть и пятятся назад,
Но усами шевелят
И кричат великану усатому:
"Не кричи и не рычи,
Мы и сами усачи,
Можем мы и сами
Шевелить усами!"
И назад ещё дальше попятились.
А, это уже не эмигранты. Это внутренняя оппозиция – троцкисты-бухаринцы. Делают вид, что и сами что-то из себя представляют.
И сказал Гиппопотам
Крокодилам и китам:
"Кто злодея не боится
И с чудовищем сразится,
Я тому богатырю
Двух лягушек подарю
И еловую шишку пожалую!"
"Не боимся мы его,
Великана твоего:
Мы зубами,
Мы клыками,
Мы копытами его!"
И весёлою гурьбой
Звери кинулися в бой.
Но, увидев усача
(Ай-ай-ай!),
Звери дали стрекача
(Ай-ай-ай!).
По лесам, по полям разбежалися:
Тараканьих усов испугалися.
1927 год?
И вскричал Гиппопотам:
"Что за стыд, что за срам!
Эй, быки и носороги,
Выходите из берлоги
И врага
На рога
Поднимите-ка!"
Но быки и носороги
Отвечают из берлоги:
"Мы врага бы
На рога бы.
Только шкура дорога,
И рога нынче тоже
не дёшевы",
И сидят и дрожат
Под кусточками,
За болотными прячутся
Кочками.
Крокодилы в крапиву
Забилися,
И в канаве слоны
Схоронилися.
Только и слышно,
Как зубы стучат,
Только и видно,
Как уши дрожат.
Оппозиция в действии. На словах – ура, ура, а так…
А лихие обезьяны
Подхватили чемоданы
И скорее со всех ног
Наутек.
Ага, в ЮАР, на речку Лимпопо. Там их уже Бармалей дожидается со своими расистами.
Вот и стал Таракан
победителем,
И лесов и полей повелителем.
Покорилися звери усатому.
(Чтоб ему провалиться,
проклятому!)
А он между ними похаживает,
Золоченое брюхо поглаживает:
"Принесите-ка мне, звери,
ваших детушек,
Я сегодня их за ужином
скушаю!"
1932-1933?
Бедные, бедные звери!
Воют, рыдают, ревут!
В каждой берлоге
И в каждой пещере
Злого обжору клянут.
Да и какая же мать
Согласится отдать
Своего дорогого ребёнка -
Медвежонка, волчонка,
слоненка,-
Чтобы несытое чучело
Бедную крошку
замучило!
Плачут они, убиваются,
С малышами навеки
прощаются.
Аист приносит, а черный ворон уносит. Все правильно, все как в жизни.
Но однажды поутру
Прискакала кенгуру,
Увидала усача,
Закричала сгоряча:
"Разве это великан?
(Ха-ха-ха!)
Это просто таракан!
(Ха-ха-ха!)
Таракан, таракан,
таракашечка,
Жидконогая
козявочка-букашечка.
И не стыдно вам?
Не обидно вам?
Вы - зубастые,
Вы - клыкастые,
А малявочке
Поклонилися,
А козявочке
Покорилися!"
Интересно, почему кенгуру? Просто для рифмы? Или речь идет о профессиональном революционере Артеме (Сергееве), основателе Коммунистической партии Австралии (прикол – Австралии! Там окромя кенгуру наверняка никто бы в компартии не вступил.). Сергеев, вроде бы, что-то там пытался в 20-х годах выступать против Сталина, за это его и отправили на испытание «аэровагона», который, конечно же, благополучно разбился вместе с Артемом. В честь Артема назвали эсминец Балтфлота и военный завод в Киеве.
Только вдруг из-за кусточка,
Из-за синего лесочка,
Из далеких из полей
Прилетает Воробей.
Прыг да прыг
Да чик-чирик,
Чики-рики-чик-чирик!
Взял и клюнул Таракана,
Вот и нету великана.
Поделом великану досталося,
И усов от него не осталося.
То-то рада, то-то рада
Вся звериная семья,
Прославляют, поздравляют
Удалого Воробья!
Итак, кто такой воробей? Кто он – освободитель от тирана? Что мы о нем знаем? Он прилетел издалека – не местный, возможно, из эмиграции. Прообраз Радкевича и Захарченко-Шульц? Намек на тех, кого отправила японская разведка по совету Люшкова? Или это предвидение операции «Цеппелин»?
А может быть просто – заговор маршалов?
Хотя, есть версия, что таракана намного позже притравил воробей в пенсне. Правда, его тогда не успели сильно прославить. Зато сейчас воздают сторицей – лучший кремлевский менеджер ХХ века!
Ослы ему славу по нотам поют,
Козлы бородою дорогу метут,
Бараны, бараны
Стучат в барабаны!
Сычи-трубачи
Трубят!
Грачи с каланчи
Кричат!
Летучие мыши
На крыше
Платочками машут
И пляшут.
А слониха-щеголиха
Так отплясывает лихо,
Что румяная луна
В небе задрожала
И на бедного слона
Кубарем упала.
Вот была потом забота -
За луной нырять в болото
И гвоздями к небесам приколачивать!
Ну, это как всегда у Чуковского – массовая пьянка с восхвалением очередного победителя. Народ, которому кого прикажут хвалить, того и хвалит. Через день прикажут его же ругать – будет ругать. С той же искренностью.
Является ли падение Луны – мировая катастрофа - пророчеством создания атомной бомбы или полетов Аполлонов – вопрос уже не ко мне.
Но, а в чем была первопричина революции? С чего все началось и почему? Были ли внутренние основания для трагедии? Да, были. И об этом другая сказка Чуковского – «Федорино горе».
Почему у бабушки Федоры такое редкое имя? Вряд ли речь идет о широкополой шляпе ортодоксальных евреев. И псевдоним американского шпиона А. Кулака тут тоже не при чем. Возможно, речь идет о намеке на ТЕОДОРУ (Федору – по-русски), византийскую императрицу шестого века, супругу императора Юстиниана, бывшую танцовщицу и проститутку, умную, но очень жестокую женщину. Учитывая, у кого приняла Русь веру, аналогия прослеживается.
Скачет сито по полям,
А корыто по лугам.
За лопатою метла
Вдоль по улице пошла.
Топоры-то, топоры
Так и сыплются с горы.
Испугалася коза,
Растопырила глаза:
"Что такое? Почему?
Ничего я не пойму".
2
Но, как чёрная железная нога,
Побежала, поскакала кочерга.
И помчалися по улице ножи:
"Эй, держи, держи, держи, держи, держи!"
И кастрюля на бегу
Закричала утюгу:
"Я бегу, бегу, бегу,
Удержаться не могу!"
Вот и чайник за кофейником бежит,
Тараторит, тараторит, дребезжит...
Утюги бегут покрякивают,
Через лужи, через лужи перескакивают.
А за ними блюдца, блюдца -
Дзынь-ля-ля! Дзынь-ля-ля!
Вдоль по улице несутся -
Дзынь-ля-ля! Дзынь-ля-ля!
На стаканы - дзынь!- натыкаются,
И стаканы - дзынь!- разбиваются.
И бежит, бренчит, стучит сковорода:
"Вы куда? куда? куда? куда? куда?"
А за нею вилки,
Рюмки да бутылки,
Чашки да ложки
Скачут по дорожке.
Из окошка вывалился стол
И пошёл, пошёл, пошёл, пошёл, пошёл...
А на нём, а на нём,
Как на лошади верхом,
Самоварище сидит
И товарищам кричит:
"Уходите, бегите, спасайтеся!"
И в железную трубу:
"Бу-бу-бу! Бу-бу-бу!"
Вот оно – следствие развала. Доправилась мадам Федора, доуправлялась. Бегут, отворачиваются от нее домашние инструменты – аллегория на трудящихся России, о которых так мало заботились. Кто бежит в эмиграцию, кто прячется в деревне.
А за ними вдоль забора
Скачет бабушка Федора:
"Ой-ой-ой! Ой-ой-ой!
Воротитеся домой!"
Но ответило корыто:
"На Федору я сердито!"
И сказала кочерга:
"Я Федоре не слуга!"
А фарфоровые блюдца
Над Федорою смеются:
"Никогда мы, никогда
Не воротимся сюда!"
Довела страну, чего ж ты хотела?
Тут Федорины коты
Расфуфырили хвосты,
Побежали во всю прыть.
Чтоб посуду воротить:
"Эй вы, глупые тарелки,
Что вы скачете, как белки?
Вам ли бегать за воротами
С воробьями желторотыми?
Вы в канаву упадёте,
Вы утонете в болоте.
Не ходите, погодите,
Воротитеся домой!"
Но тарелки вьются-вьются,
А Федоре не даются:
"Лучше в поле пропадём,
А к Федоре не пойдём!"
4
Мимо курица бежала
И посуду увидала:
"Куд-куда! Куд-куда!
Вы откуда и куда?!"
Уход – всегда тяжелое решение. Но оставаться под тем управлением, что было, оказалось уже невозможно.
И ответила посуда:
"Было нам у бабы худо,
Не любила нас она,
Била, била нас она,
Запылила, закоптила,
Загубила нас она!"
"Ко-ко-ко! Ко-ко-ко!
Жить вам было нелегко!"
"Да,- промолвил медный таз,-
Погляди-ка ты на нас:
Мы поломаны, побиты,
Мы помоями облиты.
Загляни-ка ты в кадушку -
И увидишь там лягушку.
Загляни-ка ты в ушат -
Тараканы там кишат,
Оттого-то мы от бабы
Убежали, как от жабы,
И гуляем по полям,
По болотам, по лугам,
А к неряхе-замарахе
Не воротимся!"
Что царская Россия в последние годы, что керенщина, что военный коммунизм – все одно и то же. Разруха. Причем, как у Булгакова – «не в клозетах, а в головах». Мягко говоря, непривлекательный был порядок у Федоры.
И они побежали лесочком,
Поскакали по пням и по кочкам.
А бедная баба одна,
И плачет, и плачет она.
Села бы баба за стол,
Да стол за ворота ушёл.
Сварила бы баба щи,
Да кастрюлю поди поищи!
И чашки ушли, и стаканы,
Остались одни тараканы.
Ой, горе Федоре,
Горе!
Ну, еще Американская ассоциация помощи (АРА) пытается помочь. Но никакая помощь ничего не даст, если нет порядка ВНУТРИ.
А посуда вперёд и вперёд
По полям, по болотам идёт.
И чайник шепнул утюгу:
"Я дальше идти не могу".
И заплакали блюдца:
"Не лучше ль вернуться?"
И зарыдало корыто:
"Увы, я разбито, разбито!"
Но блюдо сказало: "Гляди,
Кто это там позади?"
Да, Харбин и Бразильские джунгли – не сахар. Не всем же, как великим князьям, по Парижам ошиваться.
И видят: за ними из тёмного бора
Идёт-ковыляет Федора.
Но чудо случилося с ней:
Стала Федора добрей.
Тихо за ними идёт
И тихую песню поёт:
"Ой вы, бедные сиротки мои,
Утюги и сковородки мои!
Вы подите-ка, немытые, домой,
Я водою вас умою ключевой.
Я почищу вас песочком,
Окачу вас кипяточком,
И вы будете опять,
Словно солнышко, сиять,
А поганых тараканов я повыведу,
Прусаков и пауков я повымету!"
И сказала скалка:
"Мне Федору жалко".
И сказала чашка:
"Ах, она бедняжка!"
И сказали блюдца:
"Надо бы вернуться!"
И сказали утюги:
"Мы Федоре не враги!"
7
Долго, долго целовала
И ласкала их она,
Поливала, умывала.
Полоскала их она.
"Уж не буду, уж не буду
Я посуду обижать.
Буду, буду я посуду
И любить и уважать!"
Засмеялися кастрюли,
Самовару подмигнули:
"Ну, Федора, так и быть,
Рады мы тебя простить!"
Полетели,
Зазвенели
Да к Федоре прямо в печь!
Стали жарить, стали печь,-
Будут, будут у Федоры и блины и пироги!
А метла-то, а метла - весела -
Заплясала, заиграла, замела,
Ни пылинки у Федоры не оставила.
И обрадовались блюдца:
Дзынь-ля-ля! Дзынь-ля-ля!
И танцуют и смеются -
Дзынь-ля-ля! Дзынь-ля-ля!
А на белой табуреточке
Да на вышитой салфеточке
Самовар стоит,
Словно жар горит,
И пыхтит, и на бабу поглядывает:
"Я Федорушку прощаю,
Сладким чаем угощаю.
Кушай, кушай, Федора Егоровна!"
Ликвидация разрухи и введение НЭПа, а затем модернизация и индустриализация вернули народу веру в свое руководство, даже эмигранты некоторые вернулись назад (некоторых из них расстреляли, а других просто посадили, но это уже детали.) Главное – изменилась Федора: сменилось бездарное руководство России на новое, деловое, добивающееся своих целей – и всем снова стало лучше и веселей.
Самая известная и вероятно самая большая сказка Чуковского, состоящая, собственно из нескольких произведений – «Доктор Айболит». Ее все знают, пересказывать сюжет не имеет смысла. Отмечу лишь несколько моментов, навевающих определенные аналогии.
Доктор Айболит – добрый и гуманный. Это идеализированный образ Советской власти. Звери – это бессловесный советский народ, о котором нужно заботиться, поскольку сам о себе он позаботиться не может.
Страдающие обезьяны – это угнетенные черные африканцы в Южной Африке, которых мучает режим апартеида (река Лимпопо – как раз там.)
В Африке разбойник,
В Африке злодей,
В Африке ужасный
Бар-ма-лей!
Меня всегда интересовало происхождение слова Бармалей. Один мой знакомый на полном серьезе утверждал, что слово это взято из какого-то ближневосточного языка – то ли арабского, то ли иврита, и означает искаженное «Бар-Малек» - т.е. «сын короля», «принц».
Правда, сам Чуковский якобы вывел это имя от названия Бромлеевой улицы в Петербурге, названной так в честь какого-то англичанина или шотландца Bromley. Второй вариант даже больше подходит, ибо к моменту написания сказки ЮАР (тогда еще ЮАС) управляла английская колониальная администрация.
Поход Айболита в Африку и его борьба с Бармалеем за освобождение обезьян от апартеида, лечение обезьян шоколадом и гоголем-моголем (интересно, от СПИДа тоже помогает) - аллегория провозглашаемой ВКП(б) и Коминтерном антиколониальной борьбы. Причем если в одном из стихотворений Айболит плывет в Африку на ките (специальный пароход или подлодка), а потом на орлах (авиация), то в другой даже открыто используется аэроплан.
В таком раскладе, сестра доктора Варвара – наверное, антисталинская оппозиция, вредящая делу рабочего класса и открыто сотрудничающая с иностранными эксплуататорами.
Тем не менее, в конце сказки Айболит доставляет Бармалея в Ленинград. («как я рад, как я рад, что поеду в Ленинград» - он наверное думает, что его в Эрмитаж поведут, а его в «Кресты».) Обезьяны здоровы и освобождены, Варвара "перековалась".
Хэппи Энд – или вернее, как это там, о, вспомнил - фридом ту Нельсон Мандела!
Зеркало русской революции
Сообщений: 12
• Страница 1 из 1
Зеркало русской революции
Моргенштерн » 10 янв 2009 11:17
- Моргенштерн
- Сообщения: 3483
- Зарегистрирован: 09 сен 2008 14:05
- Откуда: Киев
И. Л. » 11 янв 2009 00:55
Масштабно и интересно! А я хочу дополнить текстом самого Корнея Чуковского, дебильным продолжением "Айболита", за которое он заслуженно наполучал по заднице. Впрочем, в примечаниях все есть. Итак:
++++
ОДОЛЕЕМ БАРМАЛЕЯ
От автора
За далёкими морями, у подножия Синей горы, над быстрою рекою Соренгою, есть маленькая страна Айболития. Правит ею доктор Айболит, румяный, седой и добрый. Главные жители этой страны лебеди, зайцы, верблюды, белки, журавли да орлы, да олени.
Рядом с Айболитией - звериное царство Свирепия. Там, среди пустынь и лесов, живут ягуары, шакалы, удавы, носороги и другие кровожадные звери. Царь этой страны - Бармалей. Горе тому, кто заблудится и попадёт в его царство!
Но, к счастью, вдали, на широкой равнине есть могучая страна Чудославия. В этой стране миллионы героев, и среди них - знаменитый боец, доблестный Ваня Васильчиков. Послушайте, как он одолел Бармалея и спас Айболитию от ужасного нашествия диких зверей.
Часть первая
1
Злая-злая, нехорошая змея
Молодого укусила воробья.
(Больно воробышку, больно!)
Захотел он улететь, да не мог,
И заплакал и упал на песок.
(Больно воробышку, больно!)
И пришла к нему беззубая старуха,
Пучеглазая зелёная лягуха.
(Жалко воробышка, жалко!)
За крыло она воробышка взяла
И больного по болоту повела.
(Жалко воробышка, жалко!)
Из окошка высунулся ёж:
"Ты куда его, зелёная, ведёшь?"
"К доктору, миленький, к доктору!"
"Подожди меня, старуха, под кустом,
Мы вдвоём его скорее доведём -
К доктору, к доброму доктору"
2
Но такая кругом темнота,
Что не видно в лесу ни куста.
И они заблудились в пути
И не знают, куда им идти.
Только вдруг прибежал светлячок,
Он чудесный фонарик зажёг:
"Идите за мною, друзья,
Мне вашего жаль воробья!"
И они побежали бегом
За его голубым огоньком.
И видят: вдали под сосной
Домик стоит расписной,
И там на балконе сидит
Добрый доктор, седой Айболит.
Он галке крыло перевязывает
И кролику сказку рассказывает.
3
У входа встречает их
Ласковый слон
И к доктору тихо
Ведёт на балкон.
Но плачет и стонет
Больной воробей,
Он с каждой минутой
Слабей и слабей:
Пришла к нему смерть воробьиная!
И на руки доктор
Больного берёт.
И лечит больного
Всю ночь напролёт.
И лечит, и лечит его до утра.
И вот поглядите - ура! ура! -
Больной встрепенулся,
Крылом шевельнул.
Чирикнул: чик! чик!
И в окно упорхнул.
"Спасибо, мой друг,
Меня вылечил ты!
Вовек не забуду
Твоей доброты!"
4
А там у порога толпятся убогие:
Слепые утята и белки безногие,
Хромой лягушонок с больным животом,
Худой кукушонок с подбитым крылом
И зайцы волками искусанные.
И лечит их доктор весь день до заката,
И вдруг засмеялись лесные зверята:
"Опять мы здоровы и веселы!"
И в лес убежали играть и плясать,
И даже спасибо забыли сказать,
Забыли сказать до свидания!
5
А доктор усталый свалился на стул,
Зевнул, улыбнулся и сладко уснул.
Но тотчас же кто-то
Стучится в ворота:
"Ах, доктор, скорее
Спаси бегемота!
У бегемота икота!
Только икнёт бегемот,
Бедное наше болото
Так ходуном и пойдёт!
Даже слоны и удавы
Летят, кувыркаясь, в канавы!"
"Нет, не пойду я
Лечить бегемота,
Мне бегемота
Лечить неохота:
Ваш бегемот -
Кровожадный злодей,
Он задушил четырёх лебедей!"
Но тут прибежали
К нему носороги,
Они закричали
Ему на пороге:
"Спасите гориллу,
Горилла больна;
Живую осу
Проглотила она!"
"Ну что ж!
Поделом!
Проглотила осу!
Я злую осу
Ни за что не спасу!
И злая горилла
Пускай себе мучится,
Пока от обжорства
Она не отучится!"
Но тут к Айболиту стучится волчица
"Я тоже хочу у тебя полечиться!"
"А чем ты хвораешь?"
"Да зубы болят.
Я съела сегодня
Двенадцать козлят!
"Ступай себе, злая!
Лишь добрых лечу я,
Тебя, кровопийцу,
Лечить не хочу я!"
6
Рассердилася волчица:
"С ними нечего возиться, -
С индюшатами, с ежами,
Да с козлятами!
Если кто и околеет,
Их никто не пожалеет!"
И сказала бегемотица:
"Ишь нашёл о ком заботиться.
Это всё простой народ,
Не беда, коли помрёт".
И акула Каракула
Рот широко распахнула:
"Ты лечи моих детей,
А воробушков не смей!"
И оскалился шакал,
И зубами застучал:
"Нам не надо докторишек
Для каких-то воробьишек!
Мы сейчас тебя съедим,
Никому не отдадим!"
7
Но смело глядит
На врагов Айболит:
"Ну что же!
Я в вашей власти!
Рвите меня на части!
Хватайте меня
И глотайте меня!
Но знайте, злодеи:
Несметная рать
Будет меня защищать!
Она не простит,
Отомстит,
Она за меня постоит!"
А лютые звери всё злее и злей.
Не будет пощады от лютых зверей.
Ужасны их зубы, рога и копыта,
Они растерзают, убьют Айболита.
Бедный, седой Айболит!
Кто же его защитит?
Тут в окно к нему влетает
Воробей:
"Ты не бойся, добрый доктор,
Не робей!
Не расстанусь, добрый доктор,
Я с тобой,
За тебя я, добрый доктор,
Выйду в бой.
Ведь сегодня, добрый доктор,
Ты меня от смерти спас!
И за это, добрый доктор,
Я спасу тебя сейчас".
И оскалилась горилла,
И рыча проговорила:
"Мы - свирепые зверюги,
Мы - кровавые злодеи,
Никого мы не жалеем,
Кто добрее и слабее.
Мы зубами, мы когтями,
Мы копытом и клыком
Этих тварей беззащитных
Растерзаем, загрызём".
Часть вторая
1
Война! Война!
Со всех сторон
Дом Айболита окружён!
В саду - моржи, а на дороге -
Гиены, тигры, носороги!
"Ну, доктор, выходи-ка в бой!
Теперь сразимся мы с тобой!"
И поставили злодеи
Девятнадцать батарей,
У двадцатой батареи -
Сам разбойник Бармалей.
Он стоит и не шевелится,
В Айболита прямо целится.
Шестьдесят четыре пушки
Он поставил на опушке,
И с акулою вдвоём
Схоронился за ручьём,
И смеётся, и хохочет,
И кривую саблю точит:
"Ну, теперь-то Айболит
От меня не убежит!"
Отвечает добрый доктор:
"Погоди же ты, зверьё!"
И скликает добрый доктор
Войско верное своё:
"Вы, кузнечики,
Разведчики,
Побегите по полям
К тем зелёным тополям,
И спросите поскорей
У сорок и снегирей,
Где пехота
Бегемота -
У реки
Иль у болота,
Чтобы наши журавли
Разбомбить её могли.
И поставьте у калитки
Дальнобойные зенитки.
Чтобы наглый диверсант
К нам не высадил десант!
Ты, лягушка-пулеметчик,
Схоронися за кусточек,
Чтоб на вражескую часть
Неожиданно напасть
Вы, орлицы-партизанки,
Сбейте вражеские танки,
И пустите под откос
Бармалеев паровоз!
Ты же, милый воробей,
В поле вылети скорей,
И лети, лети стрелою
За мохнатою пчелою,
Чтоб мохнатая пчела
Бармалея прогнала!"
2
Злобно хохочут
Акулы и волки:
"Нет, Айболит, не спасут тебя пчёлки.
Мы навсегда захватили твой дом
И никогда из него не уйдём!"
Но с жужжанием весёлым
Из окошек и дверей
Налетели пчёлы, пчёлы,
Пчёлы, пчёлы, пчёлы, пчёлы,
Пчёлы, пчёлы, пчёлы, пчёлы,
Пчёлы, пчёлы, пчёлы, пчёлы
На испуганных зверей.
И давай колоть их жалами,
Словно острыми кинжалами.
Укусили бегемота,
И от боли бегемот,
Рот разинув, как ворота,
Так и грохнулся в болото
И белугою ревёт.
А они не унимаются,
Пуще прежнего кусаются.
Испугались носороги,
Побежали по дороге,
И в испуге носорог
Носорогу сел на рог.
А над ними пчёлы тучею,
Так и жалят, так и мучают.
И на веточке весёлый
Распевает воробей:
"Аи да пчёлы!
Вот так пчёлы!
Всех зверей они сильней
И умнее и храбрей!"
И звенят над ними птенчики,
Словно звонкие бубенчики:
"О, хвала тебе, хвала!
Трудовая, Боевая,
Беспощадная
Пчела!"
Часть третья
1
Победа! Победа!
Но враг не разбит!
Злодей Бармалей за рекою стоит.
Он стоит,
Бармалей, и позёвывает,
На цветы луговые поплёвывает,
А слюна у него ядовитая:
Где ни плюнет, там змеи и ящерицы.
Он стоит со своими удавами,
Со своими волками кровавыми.
Вкруг него павианы поганые
На траве развалилися пьяные.
Он стоит над весёлыми сёлами,
Над полями стоит он весёлыми
И бормочет бессмысленным голосом:
"Истребить! Погубить!
Уничтожить! Убить!
Погубить! Разбомбить!
Ни людей,
Ни детей -
Никого не щадить!"
А за ним крокодилы с гориллами,
С кабанами его тупорылыми
Повторяют и ночью и днём:
"Загрызём! Искалечим! Убьём!"
Долго доктор Айболит
На разбойника глядит:
"Делать нечего!
Придётся
С этой гадиной бороться,
А иначе весь народ
От чудовища умрёт, -
Никого из людей не останется,
Лишь акулы да тигры зубастые".
2
Но тут прилетели четыре дрозда,
Четыре дрозда из большого гнезда,
Они закричали:
"Беда! Беда!
Бегите скорее в убежище!"
И сразу во тьме, как четыре гудка,
Вдали замычали четыре быка:
"Тревога! Тревога! Тревога!"
Вышел доктор на балкон, Тихо в небо глянул он:
"Да над нами самолёт,
В самолёте - бегемот,
У того у бегемота
Скорострельный пулемёт.
Он летает над болотом,
Реет бреющим полетом,
Чуть пониже тополей,
И строчит из пулемёта
В перепуганных детей".
Ой, беда! беда! беда!
Мчатся дети, кто куда.
И зайчата бегут
За ежатами,
И кричат, и ревут,
И визжат они
Он взлетел под небеса,
Чёрным вороном взвился
И бросает бомбы, бомбы
На луга и на леса.
И вздыхает и грустит
Добрый доктор Айболит:
"Кто же,
Кто же
Мне поможет?
Кто пирата уничтожит?
Кто взовьётся и собьёт
Этот чёрный самолёт?"
"Я!" - чирикнул воробей,
Прыгая среди ветвей:
"Иль погибну я в бою,
Или я его собью!"
3
И помчался воробей
Мимо вражьих батарей:
"Вылетайте же за мною,
Восемнадцать журавлей!"
И взлетели над полями
Журавли за журавлями,
И в атаку понеслись:
"Ну, проклятый, берегись!"
Налетели на зверюгу,
Окружили самолёт,
И захрюкал с перепугу
Ошалелый бегемот.
Над темными равнинами
За ним они летят,
И длинными-предлинными
Носами журавлиными
Долбят его, долбят.
Всего его истыкали,
Истыкали, как пиками,
Истыкали, изранили,
Проткнули, протаранили,
И всё ещё долбят его,
Долбят его, проклятого,
Долбят, долбят, долбят:
"Так вот тебе! Так вот тебе,
Бессовестный пират,
Чтобы не смел расстреливать
Беспомощных ребят!"
И глядите: закружился,
Завертелся самолёт,
И свалился, и разбился
Стопудовый бегемот.
И доктор с поклоном сказал журавлям:
"Спасибо, спасибо, отважные, вам".
Потом удалому сказал воробью:
"Вовек не забуду я службу твою".
И птицы в ответ:
"Мы служить тебе рады,
Скорее бы сгинули лютые гады!"
Часть четвертая
1
Но бой не стихает.
И вот поутру
На тихой поляне в сосновом бору
Весёлое слышится радио:
"Мы сегодня взяли в плен
Сто четырнадцать гиен,
Захватили десять дотов,
Восемнадцать самолётов,
Сто один мотоциклет,
Сто один велосипед,
Нам досталися трофеи:
Сто четыре батареи,
Триста ящиков гранат,
Полевой аэростат
И сто двадцать миллионов
Нерасстрелянных патронов.
А когда врага мы гнали
До исходных рубежей,
К нам тайком перебежали
Триста семьдесят моржей:
"Не хотим служить бандиту,
А послужим Айболиту!"
Отступая, враг поджёг
Лебединый городок,
Но орлицы без усилий
Всё крылами погасили,
А у города Эн-Эн
Мы гориллу взяли в плен
И спасли пятьсот тюленей
Из разрушенных селений.
Правда, враг еще силён,
Так и прёт со всех сторон.
У него на левом фланге -
Лютые орангутанги,
А на правом - сто полков
Бешеных волков.
Но уже близка победа
Над ордою людоеда.
"Скоро, скоро будет он
Побеждён и сокрушён
Окончательно!"
2
Но тих и печален седой Айболит.
Он, тяжко вздыхая, на камне сидит
И звонкое слушает радио.
И думает он о великих бойцах.
О их благородных и смелых сердцах,
Погибших за вольную родину.
Но вдруг прилетели к нему журавли:
"Мы светлую радость тебе принесли!"
(Слушайте! Слушайте! Слушайте!)
Чудесная есть на востоке страна,
Державою славы зовётся она.
(Слушайте! Слушайте! Слушайте!)
Свободна она и сильна, и горда,
Врагу не сдаётся она никогда.
(Слушайте! Слушайте! Слушайте!)
И витязей много могучих у ней,
Но всех благородней, сильней и храбрей
Доблестный Ваня Васильчиков.
Он шлёт тебе, доктор, сердечный привет
И так говорит: "Если злой людоед
Ворвётся в твою Айболитию, -
Он мигом на помощь к тебе прилетит
И недруга лютого он сокрушит.
Со всем его бешеным полчищем!"
И рад Айболит,
И ликует народ:
"Теперь-то злодей не прорвется вперед.
Прогнать Бармалея от наших ворот
Поможет нам Ваня Васильчиков!"
Часть пятая
И вечер настал.
И на тихой поляне
Смеются и пляшут веселые лани,
И белки, и зайцы, и лебеди.
А доктор в раздумьи
Сидит за столом
С отважным оленем
И мудрым орлом,
И план обсуждает большого сраженья,
Чтоб завтра врагу нанести пораженье.
Сидит и не знает,
Что тайной тропой
Сюда пробралася
Из чащи лесной
Коварная злая лисица.
Что к самому дому,
Подкралась она,
Что встала злодейка
Во тьме у окна
И в тёмной крапиве таится.
Сюда подослал ее сам Бармалей,
Но доктор не знает,
Не знает о ней,
И речи ведёт откровенные
Сто тысяч бойцов
На врага я веду.
Но горе: у нас
Не хватает снарядов!"
"А где же снаряды?" -
Орёл закричал.
И доктор в ответ:
"Меж утёсов и скал
На Синей горе
Под сосной одинокой
Я сам закопал их
В пещере глубокой!"
"Скорее за ними! -
Воскликнул олень. -
Уж ночь посветлела
И близится день".
И вдаль поскакал он
По тихой поляне,
И следом за ним -
Быстроногие лани.
Ни слова не вымолвил
Мудрый орёл.
Взмахнул он крылами
И в небо ушёл -
К той Синей горе,
К той вершине далёкой,
Где скрыты снаряды
В пещере глубокой.
И стаи орлов
Над лесами взвились,
И в звёздное небо
За ним понеслись.
И ласково доктор
Глядит им вослед:
"Теперь злодеям
Спасения нет!..
Победа за мною!"
А злая лисица
Шмыгнула в кусты
И к разбойнику мчится.
И всё, что подслушала
Там у окна,
Сейчас же ему
Рассказала она.
И весело крикнул
Злодей Бармалей
Своим кровожадным
Шакалам:
"На Синюю гору
Бегите скорей,
К далёким утёсам
И скалам,
И там динамитом
Взорвите тайник,
Где спрятал снаряды
Безумный старик!"
И мигом шакалы
Умчалися вдаль,
И рад людоед,
И рукою кровавой
В награду даёт он
Лисице лукавой
Живой сколопендры
Большую медаль,
И орден мокрицы,
И орден гиены -
"За ложь",
"За коварство",
"За подлость измены"...
А доктор на тёмном
Балконе стоит
И в темнее небо
С балкона глядит.
О, если б скорее
Сквозь чёрные тучи
До синей вершины
Домчались орлы!
О, если б олень
Сквозь кустарник колючий
Скорей доскакал
До желанной скалы!
О, если бы глыбами
Снежных обвалов
В горах раздавило
Свирепых шакалов!
Часть шестая
1
И утро настало.
В саду светляки
Уже погасили
Свои огоньки
И грянули залпы
Могучих орудий,
И доктор к войскам
Поскакал на верблюде:
"Ура!
Мы идём в наступление!"
"За мною,
Герои!
Вперёд!
Напролом!
Сперва
Мы сметём
Ураганным огнём
Те чёрные танки,
Что там, на полянке,
Стоят, притаясь,
За высоким холмом,
Потом
На волков
Мы в атаку
Пойдём,
Потом ягуаров
Мы выбьем
Штыком,
И если к полудню
Получим снаряды,
Мы к ночи врага
Разгромим без пощады!"
И с радостным криков
Он бросился в бой
И всё своё войско
Повел за собой:
"Ура!
Мы идём в наступление!"
И прочь побежала
Орда людоеда,
И доктор за нею:
"Победа! Победа!
Ура!
Мы идём в наступление!"
Как весело гнать
Ошалелых зверей
От мирных селений
Отчизны своей!
И доктор кричит
Своим воинам верным, -
Медведям, слонам,
И тюленям и сернам:
"Спасибо, герои!
Вам слава и честь!"
И вдруг разнеслася
Ужасная весть:
"Врага разгромить
Наши воины рады,
Но кончились
Их боевые снаряды".
Что делать? Что делать?
Седой Айболит
И в небо, и в поле
С тоскою глядит.
Глядит, не летят ли
Сквозь чёрные тучи
Орлы за орлами
На крыльях могучих?
Глядит, не бежит ли
К родным берегам
Отважный олень
По зелёным лугам?
То в небо глядит он,
То в поле глядит,
Но нет никого, -
Только ветер гудит.
А издали смотрит
Злодейка лисица
И подлое сердце её
Веселится.
Часть седьмая
1
А свирепые зверюги
Словно с цепи сорвались
И кровавою
Оравою
По болоту понеслись.
Мчатся танки, танки, танки,
А за ними на волках
Лютые орангутанги
С миномётами в руках.
И кидаются в атаки
За макаками макаки,
И палят из облаков
Тысячи штурмовиков.
Чернокрылые совы и коршуны!
Но, не дрогнув, говорит
Добрый доктор Айболит:
"Буду биться до конца.
Одолею наглеца".
2
А сам всё глядит и глядит, и глядит на далёкие
Синие скалы,
И видит: до скал доскакали, уже доскакали шакалы.
Сейчас до пещеры, до тайной пещеры, злодеи, они добегут,
И динамитом пещеру - да, динамитом! - взорвут.
Но нет...
Поглядите...
О, счастье!
Летит он, летит над скалами,
Летит величавый орёл, летит со своими орлами!
И прямо на них, на шакалов, клюёт их и крыльями бьёт
И падают, падают, падают злые шакалы с высот.
Погибли, погибли проклятые звери,
И ни один не пробрался к пещере -
Хвала вам, орлы сизокрылые!
3
И вот уже с гор по зелёной поляне
Бегут за оленем весёлые лани, -
Снаряды, снаряды везут они.
И рад Айболит, и бойцы его рады:
"Теперь мы врага разгромим без пощады,
Теперь ты пропало, чудовище!"
4
Но тут прилетели четыре дрозда,
Четыре дрозда из большого гнезда.
Они закричали:
"Беда! беда! Глядите, по тёмной дороге
Навстречу оленю бегут носороги!
Сюда через наши леса
Тайком привела их злодейка-лиса!
Сейчас из засады
Они на него нападут
И наши снаряды
Они у него отобьют!
О, храбрый олень!
Он пред ними стоит,
Как гранит!
Но вот он упал и не встал!
Он убит! Он убит! Он убит!
Рогами они забодали его!
Ногами они затоптали его!
И он, бездыханный, лежит на поляне,
И разбежались пугливые лани!
И наши снаряды злодеям досталися,
И наши бойцы без снарядов осталися!
"О, горе нам! горе нам! горе нам!"
И все зарыдали:
"Какая беда!
Такой мы не знали
Ещё никогда!"
И вот со сворою своей
Уже примчался Бармалей.
Он налетел на Айболита
И прохрипел ему сердито:
"Ага, попался, милый мой!
Уж я разделаюсь с тобой!"
И над седою головою
Взмахнул он саблею кривою.
Но вдруг...
Смотрите...
Что случилось?
Рука злодея опустилась.
И побледнел, и задрожал он,
И по болоту побежал он...
Но нет! злодею не спастись!
И с ужасом глядит он ввысь,
И там, вверху, под чёрной тучею
Он видит гибель неминучую.
Часть восьмая
1
Там летит самолёт,
В самолёте - пилот,
Это он, это Ваня Васильчиков!
Он раскрыл парашют.
И смотрите: он тут, -
Он бежит к людоеду проклятому,
Он бежит и кричит:
"Погоди же, бандит, Будешь помнить ты Ваню Васильчикова!"
И акуле своей
Говорит Бармалей:
"Помоги мне,
Акула зубастая!
У тебя за спиной.
Как за крепкой стеной.
Схоронюсь я от Вани Васильчикова".
Но Ванюша вынимает из-за пояса наган
И с наганом налетает на неё, как ураган:
"Слушай, гадина зубастая,
Я скажу тебе, не хвастая:
Коль глотать тебе охота.
Проглоти-ка бегемота,
А со мною, акула, не справишься,
Уж ты мною, акула, подавишься!"
И всадил он Каракуле
Между глаз четыре пули,
И бегом, бегом, бегом
По болоту за врагом.
2
Тут мохнатая горилла
Ване путь загородила:
"Стой, куда ты? не пущу!
Растерзаю, растопчу!"
Но взмахнул он что есть силы
Острой саблей раз и два,
И от бешеной гориллы
Отлетела голова.
И, как бомба, над болотом
Полетела к бегемотам,
Изувечила хорьков,
Искалечила волков,
И в канаву угодила,
Где убила крокодила
И удава контузила лютого.
3
Только глядь, сидит лисица
У студёного ручья:
"Здравствуй, Ваня, храбрый рыцарь,
Я - союзница твоя!"
Но минуты не теряя,
Он пырнул её штыком
И в овраг лисица злая
Покатилась кувырком.
И в крапиву свалилася дохлая.
4
А злодей помчался в гору
По крутому косогору,
Чтоб оттуда как-нибудь
В тёмный лес улепетнуть.
Но Ванюша
За пиратом -
Через поле
Через рожь:
"Нет, проклятый,
Никуда ты
От расплаты
Не уйдёшь!"
И грозит он Бармалею
Острой саблею своею.
5
Оробел, обомлел Бармалей
И, как мел, побелел Бармалей,
И зарыдал Бармалей,
И пред Ваней упал Бармалей:
"Не губи ты меня,
Не руби ты меня,
Пожалей ты меня, пожалей!"
Но Ванюша усмехнулся,
Вправо-влево повернулся
И спросил у медведей,
У орлов и лебедей:
"Пощадить ли Бармалея,
Кровожадного злодея?"
И сейчас же из лесов
Триста тысяч голосов
Закричали: "Нет! нет! нет!
Да погибнет людоед!
Палачу пощады нет!"
И примчалися на танке
Три орлицы-партизанки
И суровым промолвили голосом:
"Ты предатель и убийца,
Мародёр и живодёр!
Ты послушай, кровопийца,
Всенародный приговор:
НЕНАВИСТНОГО ПИРАТА
РАССТРЕЛЯТЬ ИЗ АВТОМАТА
НЕМЕДЛЕННО!"
И сразу же в тихое утро осеннее,
В восемь часов в воскресение
Был приговор приведён в исполнение
И столько зловонного хлынуло яда
Из чёрного сердца убитого гада,
Что даже гиены поганые
И те зашатались, как пьяные.
Упали в траву, заболели
И все до одной околели.
А добрые звери спаслись от заразы,
Спасли их чудесные противогазы
Часть девятая
И смеются медвежата,
Улыбаются моржи,
И с мохнатыми
Зайчатами
Кувыркаются ежи.
Рада, рада вся земля,
Рады рощи и поля,
Рады синие озера
И седые тополя:
"Нет на свете Бармалея,
Кровожадного злодея!
Сгинул лютый Бармалей,
Стало в мире веселей!"
И вороны над полями
Вдруг запели соловьями.
И ручьи из-под земли
Сладким мёдом потекли.
Куры стали павами,
Лысые - кудрявыми.
И корова вдоль села
Поскакала весела
Рады, рады, рады
Светлые берёзы.
И на них от радости
Расцветают розы.
Рады, рады, рады
Тёмные осины,
И на них от радости
Растут апельсины.
То не дождь пошёл из облака
И не град.
То посыпался из облака
Виноград.
Столько пряников и яблоков
И сластей
Вдруг посыпалось из облака
На детей,
Что ребята три недели
Ели, ели, ели, ели
И с набитым животом
Завалились под кустом,
А потом давай сначала
Наедаться до отвала,
Да и то ещё много осталося
Леденцов и орехов несъеденных.
Пляшут гуси с индюками
И ромашки с васильками.
Даже мельница -и та
Заплясала у моста.
Так бегите же за мною
На зелёные луга,
Где над синею рекою
Встала радуга-дуга!
Мы на радугу вскарабкаемся,
Поиграем в облаках
И оттуда - вниз по радуге
На салазках и коньках!
И с весёлым Айболитом
Сам Васильчиков идёт.
Пред героем знаменитым
Расступается народ:
"Слава, слава победителю,
Нашей родины спасителю!"
И герою Айболит,
Улыбаясь, говорит:
"Нелегка была победа
Над ордою людоеда,
Но затем и пролилась
Наша доблестная кровь,
Чтобы каждому досталось
Только счастье, только радость,
Только ласка и любовь!"
К. Чуковский
Комментарий:
"Одолеем Бармалея". - Впервые - в "Пионерской правде" (1942, 19, 26 авг., 1, 9, 16, 23 сент.) Отрывки печатались в "Правде Востока" (1942, 9 авг.). В 1943 году сказка вышла отдельными изданиями в Ереване, в Ташкенте, в Пензе.
Печатается по изданию: Одолеем Бармалея: Воен. сказка / Рис. В. Басова. Литогр. М. Хакимджановым и В. Сапожниковым. - Ташкент: Сов. писатель, 1943. В архиве Чуковского сохранился экземпляр этой книги с небольшой авторской правкой. В настоящий том эти исправления внесены.
В 1943 году сказка была включена в антологию советской поэзии и вычеркнута оттуда лично И. В. Сталиным (см. статью Эдуарда Пашнева "Сталин-цензор" ("Литературная газета", 19 ноября 1997).
1 марта 1944 года в "Правде" появился большой подвал под вызывающе грубым названием "Пошлая и вредная стряпня К.Чуковского". В своей разносной статье П. Ф. Юдин - крупный партийный начальник, академик, в 1938-1944 годах директор института философии АН СССР писал: "К. Чуковский перенёс в мир зверей социальные явления, наделив зверей политическими идеями "свободы" и "рабства", разделил их на кровопивцев, тунеядцев и мирных тружеников. Понятно, что ничего, кроме пошлости и чепухи, у Чуковского из этой затеи не могло получиться, причем чепуха эта получилась политически вредная". Статья состояла из потока политических обвинений и завершалась угрожающим выводом: "Сказка К. Чуковского - вредная стряпня, которая способна исказить в представлении детей современную действительность.
"Военная сказка" К. Чуковского характеризует автора, как человека или не понимающего долга писателя в Отечественной войне, или сознательно опошляющего великие задачи воспитания детей в духе социалистического патриотизма".
В архиве сохранились листы верстки сказки для сборника "Чудо-дерево" (Л., 1944). Сказка стояла в самом конце книги и была выдрана оттуда после разносной статьи в "Правде". В этой верстке имеется небольшая авторская правка, которую мы также учли при подготовке этого издания.
С тех пор сказка никогда не переиздавалась и впервые печатается почти через полвека на страницах настоящего тома. Однако два отрывка из нее, а именно "Часть первую" и "Часть девятую" Чуковский позже включал в свои сборники под названием "Айболит и воробей" и "Радость".
"Айболит и воробей". - Впервые в журнале "Мурзилка", 1955, № 1 под названием "У доктора Айболита". Публиковалось стихотворение также под названием "Спасибо Айболиту!".
Е.Ц. Чуковская
++++
ОДОЛЕЕМ БАРМАЛЕЯ
От автора
За далёкими морями, у подножия Синей горы, над быстрою рекою Соренгою, есть маленькая страна Айболития. Правит ею доктор Айболит, румяный, седой и добрый. Главные жители этой страны лебеди, зайцы, верблюды, белки, журавли да орлы, да олени.
Рядом с Айболитией - звериное царство Свирепия. Там, среди пустынь и лесов, живут ягуары, шакалы, удавы, носороги и другие кровожадные звери. Царь этой страны - Бармалей. Горе тому, кто заблудится и попадёт в его царство!
Но, к счастью, вдали, на широкой равнине есть могучая страна Чудославия. В этой стране миллионы героев, и среди них - знаменитый боец, доблестный Ваня Васильчиков. Послушайте, как он одолел Бармалея и спас Айболитию от ужасного нашествия диких зверей.
Часть первая
1
Злая-злая, нехорошая змея
Молодого укусила воробья.
(Больно воробышку, больно!)
Захотел он улететь, да не мог,
И заплакал и упал на песок.
(Больно воробышку, больно!)
И пришла к нему беззубая старуха,
Пучеглазая зелёная лягуха.
(Жалко воробышка, жалко!)
За крыло она воробышка взяла
И больного по болоту повела.
(Жалко воробышка, жалко!)
Из окошка высунулся ёж:
"Ты куда его, зелёная, ведёшь?"
"К доктору, миленький, к доктору!"
"Подожди меня, старуха, под кустом,
Мы вдвоём его скорее доведём -
К доктору, к доброму доктору"
2
Но такая кругом темнота,
Что не видно в лесу ни куста.
И они заблудились в пути
И не знают, куда им идти.
Только вдруг прибежал светлячок,
Он чудесный фонарик зажёг:
"Идите за мною, друзья,
Мне вашего жаль воробья!"
И они побежали бегом
За его голубым огоньком.
И видят: вдали под сосной
Домик стоит расписной,
И там на балконе сидит
Добрый доктор, седой Айболит.
Он галке крыло перевязывает
И кролику сказку рассказывает.
3
У входа встречает их
Ласковый слон
И к доктору тихо
Ведёт на балкон.
Но плачет и стонет
Больной воробей,
Он с каждой минутой
Слабей и слабей:
Пришла к нему смерть воробьиная!
И на руки доктор
Больного берёт.
И лечит больного
Всю ночь напролёт.
И лечит, и лечит его до утра.
И вот поглядите - ура! ура! -
Больной встрепенулся,
Крылом шевельнул.
Чирикнул: чик! чик!
И в окно упорхнул.
"Спасибо, мой друг,
Меня вылечил ты!
Вовек не забуду
Твоей доброты!"
4
А там у порога толпятся убогие:
Слепые утята и белки безногие,
Хромой лягушонок с больным животом,
Худой кукушонок с подбитым крылом
И зайцы волками искусанные.
И лечит их доктор весь день до заката,
И вдруг засмеялись лесные зверята:
"Опять мы здоровы и веселы!"
И в лес убежали играть и плясать,
И даже спасибо забыли сказать,
Забыли сказать до свидания!
5
А доктор усталый свалился на стул,
Зевнул, улыбнулся и сладко уснул.
Но тотчас же кто-то
Стучится в ворота:
"Ах, доктор, скорее
Спаси бегемота!
У бегемота икота!
Только икнёт бегемот,
Бедное наше болото
Так ходуном и пойдёт!
Даже слоны и удавы
Летят, кувыркаясь, в канавы!"
"Нет, не пойду я
Лечить бегемота,
Мне бегемота
Лечить неохота:
Ваш бегемот -
Кровожадный злодей,
Он задушил четырёх лебедей!"
Но тут прибежали
К нему носороги,
Они закричали
Ему на пороге:
"Спасите гориллу,
Горилла больна;
Живую осу
Проглотила она!"
"Ну что ж!
Поделом!
Проглотила осу!
Я злую осу
Ни за что не спасу!
И злая горилла
Пускай себе мучится,
Пока от обжорства
Она не отучится!"
Но тут к Айболиту стучится волчица
"Я тоже хочу у тебя полечиться!"
"А чем ты хвораешь?"
"Да зубы болят.
Я съела сегодня
Двенадцать козлят!
"Ступай себе, злая!
Лишь добрых лечу я,
Тебя, кровопийцу,
Лечить не хочу я!"
6
Рассердилася волчица:
"С ними нечего возиться, -
С индюшатами, с ежами,
Да с козлятами!
Если кто и околеет,
Их никто не пожалеет!"
И сказала бегемотица:
"Ишь нашёл о ком заботиться.
Это всё простой народ,
Не беда, коли помрёт".
И акула Каракула
Рот широко распахнула:
"Ты лечи моих детей,
А воробушков не смей!"
И оскалился шакал,
И зубами застучал:
"Нам не надо докторишек
Для каких-то воробьишек!
Мы сейчас тебя съедим,
Никому не отдадим!"
7
Но смело глядит
На врагов Айболит:
"Ну что же!
Я в вашей власти!
Рвите меня на части!
Хватайте меня
И глотайте меня!
Но знайте, злодеи:
Несметная рать
Будет меня защищать!
Она не простит,
Отомстит,
Она за меня постоит!"
А лютые звери всё злее и злей.
Не будет пощады от лютых зверей.
Ужасны их зубы, рога и копыта,
Они растерзают, убьют Айболита.
Бедный, седой Айболит!
Кто же его защитит?
Тут в окно к нему влетает
Воробей:
"Ты не бойся, добрый доктор,
Не робей!
Не расстанусь, добрый доктор,
Я с тобой,
За тебя я, добрый доктор,
Выйду в бой.
Ведь сегодня, добрый доктор,
Ты меня от смерти спас!
И за это, добрый доктор,
Я спасу тебя сейчас".
И оскалилась горилла,
И рыча проговорила:
"Мы - свирепые зверюги,
Мы - кровавые злодеи,
Никого мы не жалеем,
Кто добрее и слабее.
Мы зубами, мы когтями,
Мы копытом и клыком
Этих тварей беззащитных
Растерзаем, загрызём".
Часть вторая
1
Война! Война!
Со всех сторон
Дом Айболита окружён!
В саду - моржи, а на дороге -
Гиены, тигры, носороги!
"Ну, доктор, выходи-ка в бой!
Теперь сразимся мы с тобой!"
И поставили злодеи
Девятнадцать батарей,
У двадцатой батареи -
Сам разбойник Бармалей.
Он стоит и не шевелится,
В Айболита прямо целится.
Шестьдесят четыре пушки
Он поставил на опушке,
И с акулою вдвоём
Схоронился за ручьём,
И смеётся, и хохочет,
И кривую саблю точит:
"Ну, теперь-то Айболит
От меня не убежит!"
Отвечает добрый доктор:
"Погоди же ты, зверьё!"
И скликает добрый доктор
Войско верное своё:
"Вы, кузнечики,
Разведчики,
Побегите по полям
К тем зелёным тополям,
И спросите поскорей
У сорок и снегирей,
Где пехота
Бегемота -
У реки
Иль у болота,
Чтобы наши журавли
Разбомбить её могли.
И поставьте у калитки
Дальнобойные зенитки.
Чтобы наглый диверсант
К нам не высадил десант!
Ты, лягушка-пулеметчик,
Схоронися за кусточек,
Чтоб на вражескую часть
Неожиданно напасть
Вы, орлицы-партизанки,
Сбейте вражеские танки,
И пустите под откос
Бармалеев паровоз!
Ты же, милый воробей,
В поле вылети скорей,
И лети, лети стрелою
За мохнатою пчелою,
Чтоб мохнатая пчела
Бармалея прогнала!"
2
Злобно хохочут
Акулы и волки:
"Нет, Айболит, не спасут тебя пчёлки.
Мы навсегда захватили твой дом
И никогда из него не уйдём!"
Но с жужжанием весёлым
Из окошек и дверей
Налетели пчёлы, пчёлы,
Пчёлы, пчёлы, пчёлы, пчёлы,
Пчёлы, пчёлы, пчёлы, пчёлы,
Пчёлы, пчёлы, пчёлы, пчёлы
На испуганных зверей.
И давай колоть их жалами,
Словно острыми кинжалами.
Укусили бегемота,
И от боли бегемот,
Рот разинув, как ворота,
Так и грохнулся в болото
И белугою ревёт.
А они не унимаются,
Пуще прежнего кусаются.
Испугались носороги,
Побежали по дороге,
И в испуге носорог
Носорогу сел на рог.
А над ними пчёлы тучею,
Так и жалят, так и мучают.
И на веточке весёлый
Распевает воробей:
"Аи да пчёлы!
Вот так пчёлы!
Всех зверей они сильней
И умнее и храбрей!"
И звенят над ними птенчики,
Словно звонкие бубенчики:
"О, хвала тебе, хвала!
Трудовая, Боевая,
Беспощадная
Пчела!"
Часть третья
1
Победа! Победа!
Но враг не разбит!
Злодей Бармалей за рекою стоит.
Он стоит,
Бармалей, и позёвывает,
На цветы луговые поплёвывает,
А слюна у него ядовитая:
Где ни плюнет, там змеи и ящерицы.
Он стоит со своими удавами,
Со своими волками кровавыми.
Вкруг него павианы поганые
На траве развалилися пьяные.
Он стоит над весёлыми сёлами,
Над полями стоит он весёлыми
И бормочет бессмысленным голосом:
"Истребить! Погубить!
Уничтожить! Убить!
Погубить! Разбомбить!
Ни людей,
Ни детей -
Никого не щадить!"
А за ним крокодилы с гориллами,
С кабанами его тупорылыми
Повторяют и ночью и днём:
"Загрызём! Искалечим! Убьём!"
Долго доктор Айболит
На разбойника глядит:
"Делать нечего!
Придётся
С этой гадиной бороться,
А иначе весь народ
От чудовища умрёт, -
Никого из людей не останется,
Лишь акулы да тигры зубастые".
2
Но тут прилетели четыре дрозда,
Четыре дрозда из большого гнезда,
Они закричали:
"Беда! Беда!
Бегите скорее в убежище!"
И сразу во тьме, как четыре гудка,
Вдали замычали четыре быка:
"Тревога! Тревога! Тревога!"
Вышел доктор на балкон, Тихо в небо глянул он:
"Да над нами самолёт,
В самолёте - бегемот,
У того у бегемота
Скорострельный пулемёт.
Он летает над болотом,
Реет бреющим полетом,
Чуть пониже тополей,
И строчит из пулемёта
В перепуганных детей".
Ой, беда! беда! беда!
Мчатся дети, кто куда.
И зайчата бегут
За ежатами,
И кричат, и ревут,
И визжат они
Он взлетел под небеса,
Чёрным вороном взвился
И бросает бомбы, бомбы
На луга и на леса.
И вздыхает и грустит
Добрый доктор Айболит:
"Кто же,
Кто же
Мне поможет?
Кто пирата уничтожит?
Кто взовьётся и собьёт
Этот чёрный самолёт?"
"Я!" - чирикнул воробей,
Прыгая среди ветвей:
"Иль погибну я в бою,
Или я его собью!"
3
И помчался воробей
Мимо вражьих батарей:
"Вылетайте же за мною,
Восемнадцать журавлей!"
И взлетели над полями
Журавли за журавлями,
И в атаку понеслись:
"Ну, проклятый, берегись!"
Налетели на зверюгу,
Окружили самолёт,
И захрюкал с перепугу
Ошалелый бегемот.
Над темными равнинами
За ним они летят,
И длинными-предлинными
Носами журавлиными
Долбят его, долбят.
Всего его истыкали,
Истыкали, как пиками,
Истыкали, изранили,
Проткнули, протаранили,
И всё ещё долбят его,
Долбят его, проклятого,
Долбят, долбят, долбят:
"Так вот тебе! Так вот тебе,
Бессовестный пират,
Чтобы не смел расстреливать
Беспомощных ребят!"
И глядите: закружился,
Завертелся самолёт,
И свалился, и разбился
Стопудовый бегемот.
И доктор с поклоном сказал журавлям:
"Спасибо, спасибо, отважные, вам".
Потом удалому сказал воробью:
"Вовек не забуду я службу твою".
И птицы в ответ:
"Мы служить тебе рады,
Скорее бы сгинули лютые гады!"
Часть четвертая
1
Но бой не стихает.
И вот поутру
На тихой поляне в сосновом бору
Весёлое слышится радио:
"Мы сегодня взяли в плен
Сто четырнадцать гиен,
Захватили десять дотов,
Восемнадцать самолётов,
Сто один мотоциклет,
Сто один велосипед,
Нам досталися трофеи:
Сто четыре батареи,
Триста ящиков гранат,
Полевой аэростат
И сто двадцать миллионов
Нерасстрелянных патронов.
А когда врага мы гнали
До исходных рубежей,
К нам тайком перебежали
Триста семьдесят моржей:
"Не хотим служить бандиту,
А послужим Айболиту!"
Отступая, враг поджёг
Лебединый городок,
Но орлицы без усилий
Всё крылами погасили,
А у города Эн-Эн
Мы гориллу взяли в плен
И спасли пятьсот тюленей
Из разрушенных селений.
Правда, враг еще силён,
Так и прёт со всех сторон.
У него на левом фланге -
Лютые орангутанги,
А на правом - сто полков
Бешеных волков.
Но уже близка победа
Над ордою людоеда.
"Скоро, скоро будет он
Побеждён и сокрушён
Окончательно!"
2
Но тих и печален седой Айболит.
Он, тяжко вздыхая, на камне сидит
И звонкое слушает радио.
И думает он о великих бойцах.
О их благородных и смелых сердцах,
Погибших за вольную родину.
Но вдруг прилетели к нему журавли:
"Мы светлую радость тебе принесли!"
(Слушайте! Слушайте! Слушайте!)
Чудесная есть на востоке страна,
Державою славы зовётся она.
(Слушайте! Слушайте! Слушайте!)
Свободна она и сильна, и горда,
Врагу не сдаётся она никогда.
(Слушайте! Слушайте! Слушайте!)
И витязей много могучих у ней,
Но всех благородней, сильней и храбрей
Доблестный Ваня Васильчиков.
Он шлёт тебе, доктор, сердечный привет
И так говорит: "Если злой людоед
Ворвётся в твою Айболитию, -
Он мигом на помощь к тебе прилетит
И недруга лютого он сокрушит.
Со всем его бешеным полчищем!"
И рад Айболит,
И ликует народ:
"Теперь-то злодей не прорвется вперед.
Прогнать Бармалея от наших ворот
Поможет нам Ваня Васильчиков!"
Часть пятая
И вечер настал.
И на тихой поляне
Смеются и пляшут веселые лани,
И белки, и зайцы, и лебеди.
А доктор в раздумьи
Сидит за столом
С отважным оленем
И мудрым орлом,
И план обсуждает большого сраженья,
Чтоб завтра врагу нанести пораженье.
Сидит и не знает,
Что тайной тропой
Сюда пробралася
Из чащи лесной
Коварная злая лисица.
Что к самому дому,
Подкралась она,
Что встала злодейка
Во тьме у окна
И в тёмной крапиве таится.
Сюда подослал ее сам Бармалей,
Но доктор не знает,
Не знает о ней,
И речи ведёт откровенные
Сто тысяч бойцов
На врага я веду.
Но горе: у нас
Не хватает снарядов!"
"А где же снаряды?" -
Орёл закричал.
И доктор в ответ:
"Меж утёсов и скал
На Синей горе
Под сосной одинокой
Я сам закопал их
В пещере глубокой!"
"Скорее за ними! -
Воскликнул олень. -
Уж ночь посветлела
И близится день".
И вдаль поскакал он
По тихой поляне,
И следом за ним -
Быстроногие лани.
Ни слова не вымолвил
Мудрый орёл.
Взмахнул он крылами
И в небо ушёл -
К той Синей горе,
К той вершине далёкой,
Где скрыты снаряды
В пещере глубокой.
И стаи орлов
Над лесами взвились,
И в звёздное небо
За ним понеслись.
И ласково доктор
Глядит им вослед:
"Теперь злодеям
Спасения нет!..
Победа за мною!"
А злая лисица
Шмыгнула в кусты
И к разбойнику мчится.
И всё, что подслушала
Там у окна,
Сейчас же ему
Рассказала она.
И весело крикнул
Злодей Бармалей
Своим кровожадным
Шакалам:
"На Синюю гору
Бегите скорей,
К далёким утёсам
И скалам,
И там динамитом
Взорвите тайник,
Где спрятал снаряды
Безумный старик!"
И мигом шакалы
Умчалися вдаль,
И рад людоед,
И рукою кровавой
В награду даёт он
Лисице лукавой
Живой сколопендры
Большую медаль,
И орден мокрицы,
И орден гиены -
"За ложь",
"За коварство",
"За подлость измены"...
А доктор на тёмном
Балконе стоит
И в темнее небо
С балкона глядит.
О, если б скорее
Сквозь чёрные тучи
До синей вершины
Домчались орлы!
О, если б олень
Сквозь кустарник колючий
Скорей доскакал
До желанной скалы!
О, если бы глыбами
Снежных обвалов
В горах раздавило
Свирепых шакалов!
Часть шестая
1
И утро настало.
В саду светляки
Уже погасили
Свои огоньки
И грянули залпы
Могучих орудий,
И доктор к войскам
Поскакал на верблюде:
"Ура!
Мы идём в наступление!"
"За мною,
Герои!
Вперёд!
Напролом!
Сперва
Мы сметём
Ураганным огнём
Те чёрные танки,
Что там, на полянке,
Стоят, притаясь,
За высоким холмом,
Потом
На волков
Мы в атаку
Пойдём,
Потом ягуаров
Мы выбьем
Штыком,
И если к полудню
Получим снаряды,
Мы к ночи врага
Разгромим без пощады!"
И с радостным криков
Он бросился в бой
И всё своё войско
Повел за собой:
"Ура!
Мы идём в наступление!"
И прочь побежала
Орда людоеда,
И доктор за нею:
"Победа! Победа!
Ура!
Мы идём в наступление!"
Как весело гнать
Ошалелых зверей
От мирных селений
Отчизны своей!
И доктор кричит
Своим воинам верным, -
Медведям, слонам,
И тюленям и сернам:
"Спасибо, герои!
Вам слава и честь!"
И вдруг разнеслася
Ужасная весть:
"Врага разгромить
Наши воины рады,
Но кончились
Их боевые снаряды".
Что делать? Что делать?
Седой Айболит
И в небо, и в поле
С тоскою глядит.
Глядит, не летят ли
Сквозь чёрные тучи
Орлы за орлами
На крыльях могучих?
Глядит, не бежит ли
К родным берегам
Отважный олень
По зелёным лугам?
То в небо глядит он,
То в поле глядит,
Но нет никого, -
Только ветер гудит.
А издали смотрит
Злодейка лисица
И подлое сердце её
Веселится.
Часть седьмая
1
А свирепые зверюги
Словно с цепи сорвались
И кровавою
Оравою
По болоту понеслись.
Мчатся танки, танки, танки,
А за ними на волках
Лютые орангутанги
С миномётами в руках.
И кидаются в атаки
За макаками макаки,
И палят из облаков
Тысячи штурмовиков.
Чернокрылые совы и коршуны!
Но, не дрогнув, говорит
Добрый доктор Айболит:
"Буду биться до конца.
Одолею наглеца".
2
А сам всё глядит и глядит, и глядит на далёкие
Синие скалы,
И видит: до скал доскакали, уже доскакали шакалы.
Сейчас до пещеры, до тайной пещеры, злодеи, они добегут,
И динамитом пещеру - да, динамитом! - взорвут.
Но нет...
Поглядите...
О, счастье!
Летит он, летит над скалами,
Летит величавый орёл, летит со своими орлами!
И прямо на них, на шакалов, клюёт их и крыльями бьёт
И падают, падают, падают злые шакалы с высот.
Погибли, погибли проклятые звери,
И ни один не пробрался к пещере -
Хвала вам, орлы сизокрылые!
3
И вот уже с гор по зелёной поляне
Бегут за оленем весёлые лани, -
Снаряды, снаряды везут они.
И рад Айболит, и бойцы его рады:
"Теперь мы врага разгромим без пощады,
Теперь ты пропало, чудовище!"
4
Но тут прилетели четыре дрозда,
Четыре дрозда из большого гнезда.
Они закричали:
"Беда! беда! Глядите, по тёмной дороге
Навстречу оленю бегут носороги!
Сюда через наши леса
Тайком привела их злодейка-лиса!
Сейчас из засады
Они на него нападут
И наши снаряды
Они у него отобьют!
О, храбрый олень!
Он пред ними стоит,
Как гранит!
Но вот он упал и не встал!
Он убит! Он убит! Он убит!
Рогами они забодали его!
Ногами они затоптали его!
И он, бездыханный, лежит на поляне,
И разбежались пугливые лани!
И наши снаряды злодеям досталися,
И наши бойцы без снарядов осталися!
"О, горе нам! горе нам! горе нам!"
И все зарыдали:
"Какая беда!
Такой мы не знали
Ещё никогда!"
И вот со сворою своей
Уже примчался Бармалей.
Он налетел на Айболита
И прохрипел ему сердито:
"Ага, попался, милый мой!
Уж я разделаюсь с тобой!"
И над седою головою
Взмахнул он саблею кривою.
Но вдруг...
Смотрите...
Что случилось?
Рука злодея опустилась.
И побледнел, и задрожал он,
И по болоту побежал он...
Но нет! злодею не спастись!
И с ужасом глядит он ввысь,
И там, вверху, под чёрной тучею
Он видит гибель неминучую.
Часть восьмая
1
Там летит самолёт,
В самолёте - пилот,
Это он, это Ваня Васильчиков!
Он раскрыл парашют.
И смотрите: он тут, -
Он бежит к людоеду проклятому,
Он бежит и кричит:
"Погоди же, бандит, Будешь помнить ты Ваню Васильчикова!"
И акуле своей
Говорит Бармалей:
"Помоги мне,
Акула зубастая!
У тебя за спиной.
Как за крепкой стеной.
Схоронюсь я от Вани Васильчикова".
Но Ванюша вынимает из-за пояса наган
И с наганом налетает на неё, как ураган:
"Слушай, гадина зубастая,
Я скажу тебе, не хвастая:
Коль глотать тебе охота.
Проглоти-ка бегемота,
А со мною, акула, не справишься,
Уж ты мною, акула, подавишься!"
И всадил он Каракуле
Между глаз четыре пули,
И бегом, бегом, бегом
По болоту за врагом.
2
Тут мохнатая горилла
Ване путь загородила:
"Стой, куда ты? не пущу!
Растерзаю, растопчу!"
Но взмахнул он что есть силы
Острой саблей раз и два,
И от бешеной гориллы
Отлетела голова.
И, как бомба, над болотом
Полетела к бегемотам,
Изувечила хорьков,
Искалечила волков,
И в канаву угодила,
Где убила крокодила
И удава контузила лютого.
3
Только глядь, сидит лисица
У студёного ручья:
"Здравствуй, Ваня, храбрый рыцарь,
Я - союзница твоя!"
Но минуты не теряя,
Он пырнул её штыком
И в овраг лисица злая
Покатилась кувырком.
И в крапиву свалилася дохлая.
4
А злодей помчался в гору
По крутому косогору,
Чтоб оттуда как-нибудь
В тёмный лес улепетнуть.
Но Ванюша
За пиратом -
Через поле
Через рожь:
"Нет, проклятый,
Никуда ты
От расплаты
Не уйдёшь!"
И грозит он Бармалею
Острой саблею своею.
5
Оробел, обомлел Бармалей
И, как мел, побелел Бармалей,
И зарыдал Бармалей,
И пред Ваней упал Бармалей:
"Не губи ты меня,
Не руби ты меня,
Пожалей ты меня, пожалей!"
Но Ванюша усмехнулся,
Вправо-влево повернулся
И спросил у медведей,
У орлов и лебедей:
"Пощадить ли Бармалея,
Кровожадного злодея?"
И сейчас же из лесов
Триста тысяч голосов
Закричали: "Нет! нет! нет!
Да погибнет людоед!
Палачу пощады нет!"
И примчалися на танке
Три орлицы-партизанки
И суровым промолвили голосом:
"Ты предатель и убийца,
Мародёр и живодёр!
Ты послушай, кровопийца,
Всенародный приговор:
НЕНАВИСТНОГО ПИРАТА
РАССТРЕЛЯТЬ ИЗ АВТОМАТА
НЕМЕДЛЕННО!"
И сразу же в тихое утро осеннее,
В восемь часов в воскресение
Был приговор приведён в исполнение
И столько зловонного хлынуло яда
Из чёрного сердца убитого гада,
Что даже гиены поганые
И те зашатались, как пьяные.
Упали в траву, заболели
И все до одной околели.
А добрые звери спаслись от заразы,
Спасли их чудесные противогазы
Часть девятая
И смеются медвежата,
Улыбаются моржи,
И с мохнатыми
Зайчатами
Кувыркаются ежи.
Рада, рада вся земля,
Рады рощи и поля,
Рады синие озера
И седые тополя:
"Нет на свете Бармалея,
Кровожадного злодея!
Сгинул лютый Бармалей,
Стало в мире веселей!"
И вороны над полями
Вдруг запели соловьями.
И ручьи из-под земли
Сладким мёдом потекли.
Куры стали павами,
Лысые - кудрявыми.
И корова вдоль села
Поскакала весела
Рады, рады, рады
Светлые берёзы.
И на них от радости
Расцветают розы.
Рады, рады, рады
Тёмные осины,
И на них от радости
Растут апельсины.
То не дождь пошёл из облака
И не град.
То посыпался из облака
Виноград.
Столько пряников и яблоков
И сластей
Вдруг посыпалось из облака
На детей,
Что ребята три недели
Ели, ели, ели, ели
И с набитым животом
Завалились под кустом,
А потом давай сначала
Наедаться до отвала,
Да и то ещё много осталося
Леденцов и орехов несъеденных.
Пляшут гуси с индюками
И ромашки с васильками.
Даже мельница -и та
Заплясала у моста.
Так бегите же за мною
На зелёные луга,
Где над синею рекою
Встала радуга-дуга!
Мы на радугу вскарабкаемся,
Поиграем в облаках
И оттуда - вниз по радуге
На салазках и коньках!
И с весёлым Айболитом
Сам Васильчиков идёт.
Пред героем знаменитым
Расступается народ:
"Слава, слава победителю,
Нашей родины спасителю!"
И герою Айболит,
Улыбаясь, говорит:
"Нелегка была победа
Над ордою людоеда,
Но затем и пролилась
Наша доблестная кровь,
Чтобы каждому досталось
Только счастье, только радость,
Только ласка и любовь!"
К. Чуковский
Комментарий:
"Одолеем Бармалея". - Впервые - в "Пионерской правде" (1942, 19, 26 авг., 1, 9, 16, 23 сент.) Отрывки печатались в "Правде Востока" (1942, 9 авг.). В 1943 году сказка вышла отдельными изданиями в Ереване, в Ташкенте, в Пензе.
Печатается по изданию: Одолеем Бармалея: Воен. сказка / Рис. В. Басова. Литогр. М. Хакимджановым и В. Сапожниковым. - Ташкент: Сов. писатель, 1943. В архиве Чуковского сохранился экземпляр этой книги с небольшой авторской правкой. В настоящий том эти исправления внесены.
В 1943 году сказка была включена в антологию советской поэзии и вычеркнута оттуда лично И. В. Сталиным (см. статью Эдуарда Пашнева "Сталин-цензор" ("Литературная газета", 19 ноября 1997).
1 марта 1944 года в "Правде" появился большой подвал под вызывающе грубым названием "Пошлая и вредная стряпня К.Чуковского". В своей разносной статье П. Ф. Юдин - крупный партийный начальник, академик, в 1938-1944 годах директор института философии АН СССР писал: "К. Чуковский перенёс в мир зверей социальные явления, наделив зверей политическими идеями "свободы" и "рабства", разделил их на кровопивцев, тунеядцев и мирных тружеников. Понятно, что ничего, кроме пошлости и чепухи, у Чуковского из этой затеи не могло получиться, причем чепуха эта получилась политически вредная". Статья состояла из потока политических обвинений и завершалась угрожающим выводом: "Сказка К. Чуковского - вредная стряпня, которая способна исказить в представлении детей современную действительность.
"Военная сказка" К. Чуковского характеризует автора, как человека или не понимающего долга писателя в Отечественной войне, или сознательно опошляющего великие задачи воспитания детей в духе социалистического патриотизма".
В архиве сохранились листы верстки сказки для сборника "Чудо-дерево" (Л., 1944). Сказка стояла в самом конце книги и была выдрана оттуда после разносной статьи в "Правде". В этой верстке имеется небольшая авторская правка, которую мы также учли при подготовке этого издания.
С тех пор сказка никогда не переиздавалась и впервые печатается почти через полвека на страницах настоящего тома. Однако два отрывка из нее, а именно "Часть первую" и "Часть девятую" Чуковский позже включал в свои сборники под названием "Айболит и воробей" и "Радость".
"Айболит и воробей". - Впервые в журнале "Мурзилка", 1955, № 1 под названием "У доктора Айболита". Публиковалось стихотворение также под названием "Спасибо Айболиту!".
Е.Ц. Чуковская
- И. Л.
- Сообщения: 211
- Зарегистрирован: 23 фев 2007 23:49
- Откуда: Одесса
Моргенштерн » 11 янв 2009 12:49
Придется согласиться, что в данном случае Тараканище был прав, вычеркнув сей опус из Антологии. Действительно - дешевая неталантливая пропаганда - такое пишут ради пайка, не ради творчества.
- Моргенштерн
- Сообщения: 3483
- Зарегистрирован: 09 сен 2008 14:05
- Откуда: Киев
Моргенштерн » 16 янв 2009 12:53
Да, а помните сказку, как Крокодил Солнце проглотил? Так это же наверняка предвидение борьбы за атомную бомбу.
Крокодил - представитель водной, атлантической англо-саксонской цивилизации - проглотил Солнце - т.е. раскрыл секрет атомной бомбы и скрыл его от человечества, чтобы использовать в преступных воинственных целях. Потому наступила тьма атомной монополии, а звери - т.е. народы всей Земли - в испуге от возможного кошмара.
Но Медведь (и это слово я гордо пишу с большой буквы) в тяжелой борьбе одолел Крокодила, с помощью Фукса и разных прочих Розенбергов заставил его отпустить Солнце, чтобы мир по-прежнему стал многополярным. Слава! Слава Медведю-победителю! Недаром этот зверь так дорог каждому настоящему россиянину!
Крокодил - представитель водной, атлантической англо-саксонской цивилизации - проглотил Солнце - т.е. раскрыл секрет атомной бомбы и скрыл его от человечества, чтобы использовать в преступных воинственных целях. Потому наступила тьма атомной монополии, а звери - т.е. народы всей Земли - в испуге от возможного кошмара.
Но Медведь (и это слово я гордо пишу с большой буквы) в тяжелой борьбе одолел Крокодила, с помощью Фукса и разных прочих Розенбергов заставил его отпустить Солнце, чтобы мир по-прежнему стал многополярным. Слава! Слава Медведю-победителю! Недаром этот зверь так дорог каждому настоящему россиянину!
- Моргенштерн
- Сообщения: 3483
- Зарегистрирован: 09 сен 2008 14:05
- Откуда: Киев
Людмила Е. » 16 янв 2009 21:55
"Слава, слава Медведю-победителю!" - ударение на слог "дю"?
Честно говоря, кроме Цокотухи, на всё остальное времени пожалел.
А красавицу, спасенную Вашим Комаром, не Надей звали?
Честно говоря, кроме Цокотухи, на всё остальное времени пожалел.
А красавицу, спасенную Вашим Комаром, не Надей звали?
- Людмила Е.
- Сообщения: 279
- Зарегистрирован: 06 янв 2009 18:40
- Откуда: столица империи козла
Моргенштерн » 17 янв 2009 15:35
Конечно, на "дю".
Наденька своя была и у паука-старика и у комара кавказской национальности своя, только эти Наденьки были разные.
Наденька своя была и у паука-старика и у комара кавказской национальности своя, только эти Наденьки были разные.
- Моргенштерн
- Сообщения: 3483
- Зарегистрирован: 09 сен 2008 14:05
- Откуда: Киев
Людмила Е. » 17 янв 2009 18:05
Моргенштерн писал(а):Конечно, на "дю".
Наденька своя была и у паука-старика и у комара кавказской национальности своя, только эти Наденьки были разные.
И правда! Хоть Наденьки разные! И одна кончила хорошо, другая плохо. В остальном особой разницы между кровопийцами не вижу. "Ворюги мне милей"...
- Людмила Е.
- Сообщения: 279
- Зарегистрирован: 06 янв 2009 18:40
- Откуда: столица империи козла
Моргенштерн » 17 янв 2009 21:00
"Мойдодыр" - сатира на Великую чистку?
"Моем, моем трубочиста
Чисто, чисто, чисто, чисто!
Будет, будет трубочист
Чист, чист, чист, чист!"
"До белых костей вычищена Красная Армия благодаря героическим органам товарища Ежова".
Хотя при желании можно найти и эротический подтекст:
Вдруг из маминой из спальни,
Кривоногий и хромой,
Говорят, что у некоторых женщин есть такое извращение - они предпочитают дико уродливых мужчин. Они считают их особенно сексуальными. Кривоногий и хромой... К тому же железный. Железный Хромец - товарищ Тамерлан!
Я - Великий Умывальник,
Знаменитый Мойдодыр,
Умывальников Начальник
И мочалок Командир!
Мания величия?
Если топну я ногою,
Позову моих солдат,
В эту комнату толпою
Умывальники влетят,
И залают, и завоют,
И ногами застучат,
И тебе головомойку,
Неумытому, дадут -
Прямо в Мойку,
Прямо в Мойку
С головою окунут!"
Это явный тоталитаризм! Полное непонимание прав человека, гуманистичности, плюралистичности, мультикультуралистичности и демократичности, и либералистичности. Опять же - противоречит принципам современной педагогики. Ну не хочет ребенок умываться - так какое право вы имеете его заставлять? Это он так самовыражается. И вообще протестует против притеснения единоверцев в Прибалтике.
И что это за методы такие репрессивные - в Мойку с головою окунут? Не говоря уже о возможной в результате этого экологической катастрофе в революционном Петрограде.
Он ударил в медный таз
И вскричал: "Кара-барас!"
Это явно по-тюркски. "Кара" - "черный", а вот "барас" не знаю. Не зря была ассоциация с Тамерланом. Или просто умывальник дружил с репродуктором, откуда неслись песни о батыре Ежова на слова Джамбула, так что проникся восточным колоритом.
А от бешеной мочалки
Я помчался, как от палки,
А она за мной, за мной
По Садовой, по Сенной.
Я к Таврическому саду,
Перепрыгнул чрез ограду,
А она за мною мчится
И кусает, как волчица.
Дедушка Корней предвосхитил в этом месте самого Степу Королева, он же Stephen King.
Вдруг навстречу мой хороший,
Мой любимый Крокодил.
Он с Тотошей и Кокошей
По аллее проходил
И мочалку, словно галку,
Словно галку, проглотил.
Этот-то откуда в Питере взялся? Раз "хороший и любимый" - явно не тот самый крокодил, который Солнце проглотил. Это другой. Наверное, вывезен делегацией Коминтерна во главе с Айболитом из пылающей Африки вместе с врагом народа Бармалеем (этот в Крестах загорает). Тут Крокодил акклиматизировался, вступил в местное отделение МОПР. По мере сил занимался революционной пропагандой, призывая своих соплеменников не щадя живота своего лопать бельгийских и британских ( а также французских и португальских) колонизаторов и их местных пособников вроде Чомбе и прочих Мобуту.
Впрочем, скоро придет время, когда Комар окончательно победит Паука, и Крокодил отправится на обувную фабрику. Туфли из него товарищ Суслов потом будет носить до начала 80-х годов, бессменно, проникаясь через них духом революционного интернационализма.
А потом как зарычит
На меня,
Как ногами застучит
На меня:
"Уходи-ка ты домой,
Говорит,
Да лицо своё умой,
Говорит,
А не то как налечу,
Говорит,
Растопчу и проглочу!" -
Говорит.
Как пустился я по улице бежать,
Прибежал я к умывальнику опять.
Вот так - попал в клещи, похуже чем фельдмаршал Паулюс. С одной стороны - Хромоногий и Кривой, с другой - Зеленый и Зубастый. Однако сделал правильный выбор - тот хромой, все-таки свой.
Мылом, мылом
Мылом, мылом
Умывался без конца,
Смыл и ваксу
И чернила
С неумытого лица.
А вот теперь стало понятно, почему так разозлился Крокодил. Он его за земляка принял, а потом догадался, что это просто чернила! (Как шутили в то время: "Мойша, мажь рожу ваксой, будешь негром в Коминтерне!") Возможно, Крокодил посчитал такой камуфляж неполиткорректным по отношению к своему континенту. А может к нему в отделение Коминтерна приходили уже такие намазанные, выдавали себя за детей лейтенанта Шмидта, сорри, Патриса Лумумбы, и так достали, что он рассвирепел...
И сейчас же брюки, брюки
Так и прыгнули мне в руки.
А за ними пирожок:
"Ну-ка, съешь меня, дружок!"
А за ним и бутерброд:
Подскочил - и прямо в рот!
В. Суворов (Резун) уточнил бы в этом месте, что пирожок был с детским пальчиком....
Вот и книжка воротилась,
Воротилася тетрадь,
И грамматика пустилась
С арифметикой плясать.
Тут великий Умывальник,
Знаменитый Мойдодыр,
Умывальников Начальник
И мочалок Командир,
Подбежал ко мне, танцуя,
И, целуя, говорил:
"Вот теперь тебя люблю я,
Вот теперь тебя хвалю я!
Наконец-то ты, грязнуля,
Мойдодыру угодил!"
Попробуй не угоди, под подъездом ветеран нац-освоб. движения зубами щелкает. Хотя все эти танцы грамматики с арифметикой и сам финал какой-то немного глючный. Что это за странные танцы. Разве что...
Да здравствует мыло душистое,
И полотенце пушистое,
И зубной порошок,
И густой гребешок!
Может, порошок-то не зубной был?
"Моем, моем трубочиста
Чисто, чисто, чисто, чисто!
Будет, будет трубочист
Чист, чист, чист, чист!"
"До белых костей вычищена Красная Армия благодаря героическим органам товарища Ежова".
Хотя при желании можно найти и эротический подтекст:
Вдруг из маминой из спальни,
Кривоногий и хромой,
Говорят, что у некоторых женщин есть такое извращение - они предпочитают дико уродливых мужчин. Они считают их особенно сексуальными. Кривоногий и хромой... К тому же железный. Железный Хромец - товарищ Тамерлан!
Я - Великий Умывальник,
Знаменитый Мойдодыр,
Умывальников Начальник
И мочалок Командир!
Мания величия?
Если топну я ногою,
Позову моих солдат,
В эту комнату толпою
Умывальники влетят,
И залают, и завоют,
И ногами застучат,
И тебе головомойку,
Неумытому, дадут -
Прямо в Мойку,
Прямо в Мойку
С головою окунут!"
Это явный тоталитаризм! Полное непонимание прав человека, гуманистичности, плюралистичности, мультикультуралистичности и демократичности, и либералистичности. Опять же - противоречит принципам современной педагогики. Ну не хочет ребенок умываться - так какое право вы имеете его заставлять? Это он так самовыражается. И вообще протестует против притеснения единоверцев в Прибалтике.
И что это за методы такие репрессивные - в Мойку с головою окунут? Не говоря уже о возможной в результате этого экологической катастрофе в революционном Петрограде.
Он ударил в медный таз
И вскричал: "Кара-барас!"
Это явно по-тюркски. "Кара" - "черный", а вот "барас" не знаю. Не зря была ассоциация с Тамерланом. Или просто умывальник дружил с репродуктором, откуда неслись песни о батыре Ежова на слова Джамбула, так что проникся восточным колоритом.
А от бешеной мочалки
Я помчался, как от палки,
А она за мной, за мной
По Садовой, по Сенной.
Я к Таврическому саду,
Перепрыгнул чрез ограду,
А она за мною мчится
И кусает, как волчица.
Дедушка Корней предвосхитил в этом месте самого Степу Королева, он же Stephen King.
Вдруг навстречу мой хороший,
Мой любимый Крокодил.
Он с Тотошей и Кокошей
По аллее проходил
И мочалку, словно галку,
Словно галку, проглотил.
Этот-то откуда в Питере взялся? Раз "хороший и любимый" - явно не тот самый крокодил, который Солнце проглотил. Это другой. Наверное, вывезен делегацией Коминтерна во главе с Айболитом из пылающей Африки вместе с врагом народа Бармалеем (этот в Крестах загорает). Тут Крокодил акклиматизировался, вступил в местное отделение МОПР. По мере сил занимался революционной пропагандой, призывая своих соплеменников не щадя живота своего лопать бельгийских и британских ( а также французских и португальских) колонизаторов и их местных пособников вроде Чомбе и прочих Мобуту.
Впрочем, скоро придет время, когда Комар окончательно победит Паука, и Крокодил отправится на обувную фабрику. Туфли из него товарищ Суслов потом будет носить до начала 80-х годов, бессменно, проникаясь через них духом революционного интернационализма.
А потом как зарычит
На меня,
Как ногами застучит
На меня:
"Уходи-ка ты домой,
Говорит,
Да лицо своё умой,
Говорит,
А не то как налечу,
Говорит,
Растопчу и проглочу!" -
Говорит.
Как пустился я по улице бежать,
Прибежал я к умывальнику опять.
Вот так - попал в клещи, похуже чем фельдмаршал Паулюс. С одной стороны - Хромоногий и Кривой, с другой - Зеленый и Зубастый. Однако сделал правильный выбор - тот хромой, все-таки свой.
Мылом, мылом
Мылом, мылом
Умывался без конца,
Смыл и ваксу
И чернила
С неумытого лица.
А вот теперь стало понятно, почему так разозлился Крокодил. Он его за земляка принял, а потом догадался, что это просто чернила! (Как шутили в то время: "Мойша, мажь рожу ваксой, будешь негром в Коминтерне!") Возможно, Крокодил посчитал такой камуфляж неполиткорректным по отношению к своему континенту. А может к нему в отделение Коминтерна приходили уже такие намазанные, выдавали себя за детей лейтенанта Шмидта, сорри, Патриса Лумумбы, и так достали, что он рассвирепел...
И сейчас же брюки, брюки
Так и прыгнули мне в руки.
А за ними пирожок:
"Ну-ка, съешь меня, дружок!"
А за ним и бутерброд:
Подскочил - и прямо в рот!
В. Суворов (Резун) уточнил бы в этом месте, что пирожок был с детским пальчиком....
Вот и книжка воротилась,
Воротилася тетрадь,
И грамматика пустилась
С арифметикой плясать.
Тут великий Умывальник,
Знаменитый Мойдодыр,
Умывальников Начальник
И мочалок Командир,
Подбежал ко мне, танцуя,
И, целуя, говорил:
"Вот теперь тебя люблю я,
Вот теперь тебя хвалю я!
Наконец-то ты, грязнуля,
Мойдодыру угодил!"
Попробуй не угоди, под подъездом ветеран нац-освоб. движения зубами щелкает. Хотя все эти танцы грамматики с арифметикой и сам финал какой-то немного глючный. Что это за странные танцы. Разве что...
Да здравствует мыло душистое,
И полотенце пушистое,
И зубной порошок,
И густой гребешок!
Может, порошок-то не зубной был?
- Моргенштерн
- Сообщения: 3483
- Зарегистрирован: 09 сен 2008 14:05
- Откуда: Киев
Людмила Е. » 17 янв 2009 21:48
Вообще обстакановка рисуется не вдохновляющая к умыванию. Как и вся наша великая родина: на словах одно, перед глазами и над душой - другое.
Одно дело "в реке, в ручейке, в океане". От этого бедный шкет вряд ли отказался бы.
Другое дело - тащиться в мамину спальню (номенклатурная, видать, семейка) к хромому умывальнику, наверняка еще и ржавому. А потом еще и ведро из-под него выносить или там корыто с лоханью, не знаю.
У нас, неноменклатурных, слава аллаху, умывальник на общей кухне из стены торчал - хоть залейся.
Одно дело "в реке, в ручейке, в океане". От этого бедный шкет вряд ли отказался бы.
Другое дело - тащиться в мамину спальню (номенклатурная, видать, семейка) к хромому умывальнику, наверняка еще и ржавому. А потом еще и ведро из-под него выносить или там корыто с лоханью, не знаю.
У нас, неноменклатурных, слава аллаху, умывальник на общей кухне из стены торчал - хоть залейся.
- Людмила Е.
- Сообщения: 279
- Зарегистрирован: 06 янв 2009 18:40
- Откуда: столица империи козла
Адинаг » 18 янв 2009 01:52
Моргенштерн писал(а):
Вдруг навстречу мой хороший,
Мой любимый Крокодил.
Он с Тотошей и Кокошей
По аллее проходил
И мочалку, словно галку,
Словно галку, проглотил.
Этот-то откуда в Питере взялся? Раз "хороший и любимый" - явно не тот самый крокодил, который Солнце проглотил. Это другой. Наверное, вывезен делегацией Коминтерна во главе с Айболитом из пылающей Африки вместе с врагом народа Бармалеем (этот в Крестах загорает). Тут Крокодил акклиматизировался, вступил в местное отделение МОПР. По мере сил занимался революционной пропагандой, призывая своих соплеменников не щадя живота своего лопать бельгийских и британских ( а также французских и португальских) колонизаторов и их местных пособников вроде Чомбе и прочих Мобуту.
Крокодил из КРОКИнтерна?
- Адинаг
- Сообщения: 40
- Зарегистрирован: 30 авг 2008 17:21
Сообщений: 12
• Страница 1 из 1
Вернуться в Обсуждение текущих событий
Кто сейчас на конференции
Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 34