Казанова из КГБ (часть 2)

[НикСт]

Казанова из КГБ
Часть вторая. 105 жертв внебрачных связей майора Лялина

В ходе допроса делаются большие ставки. Либо своевременно будет выявлена «подстава», либо контрразведка даст пропуск на свою территорию внедренному таким образом агенту КГБ.

В отношении Лялина МИ-6 и МИ-5 необходимо было форсировать события. Повод представился, когда после очередной выпивки в городе. Лялин в 3 часа ночи 30 августа 1971 г. был задержан управляющим автомашиной в нетрезвом состоянии и доставлен в полицейский участок. Расчет контрразведчиков был предельно прост. Лялин должен сделать выбор: конец заграничной карьере с продолжением после Лондона службы во внутренних органах КГБ где­нибудь в глухомани или же предательство с сохранением всех вытекающих «льгот».

В участке Лялин отрицал, что употреблял алкоголь, отказался дышать в трубку и разговаривать с полицией без представителя консульского отдела посольства. Начальник полиции лично позвонил в посольство. Но, поскольку была глубокая ночь, там находился лишь дежурный. Очевидно, не имея обязательной инструкции, регламентирующей действия в подобной обстановке, он предложил англичанам «отложить дело до утра».

Так была совершена первая роковая ошибка, которая позднее слишком дорого обошлась советской стороне. Конечно, Лялина нужно было немедленно забирать из полиции, а он вместо этого остаток ночи провел в обществе подтянувшихся в участок сотрудников британских спецслужб. Нет сомнений, что с Лялиным в ту ночь была проведена вербовочная беседа. И он дал свое согласие на сотрудничество с МИ-­6 в течение шести месяцев.

Дело против старшего инженера советского торгпредства 34­-летнего Олега Лялина по обвинению в управлении автомашиной в состоянии алкогольного опьянения разбиралось уже через несколько дней после его задержания в лондон­ском районом суде на Марлборо-стрит. В сложившейся ситуации британская контрразведка действовала решительно. Генеральный прокурор и министр внутренних дел освободили Лялина от судебной ответственности, после чего ему дали возможность вернуться к исполнению своих служебных обязанностей.

С подачи английских спецслужб по результатам судебного процесса в английской газете было помещено краткое сообщение. Это была проверка реакции руководства резидентуры КГБ, которое в результате, после согласования вопроса с Центром, решило откомандировать Лялина в Москву. Именно после этого Лялин и принял решение по­просить политического убежища. И сделал заявление о своем невозвращении в Советский Союз.

Несмотря на молодой возраст, Лялин прекрасно отдавал себе отчет в своем решении. Работая в диверсионном подразделении, Лялин знал механизмы и технологии деятельности этой структуры и наиболее отчетливо из всех перебежчиков представлял себе последствия такого поступка.

Нужно сказать, что первоначально МИ-­6 планировала использовать Лялина в долгосрочной операции по внедрению в центральный аппарат советской разведки. Но когда англичане узнали, что отзыв Лялина неизбежен и шансов на оперативную игру больше нет, они решили устроить политический скандал. Считается, что англичане оказались не на высоте и не смогли использовать Лялина как двойника. Правда, к этому времени ими уже был завербован Гордиевский. А значит, британские спецслужбы могли позволить себе реализовать дело Лялина по-своему, в виде многоцелевой политической провокации.

Работа с перебежчиком

Придерживаясь традиции, англий­ская разведка начала «работу» с Лялиным на конспиративной квартире вначале на Даунтаун, 27, а затем в особняке по адресу Коллинхем гарденс, 24, в юго-западном районе Лондона. В тот период в допросах перебежчиков, как правило, участвовал Эдвард Уоллес, представлявшийся в подобных случаях как сотрудник Министерства обороны Великобритании. И это формально соответствовало действительности, поскольку в тот период МИ-­6 официально числилась в качестве одного из отделов Министерства обороны.

Перекрестные допросы с использованием фотографий советских разведчиков проводились в самое разное время суток. Бывший сотрудник отдела «В» ПГУ КГБ Лялин подробно рассказал о составе лондонских резидентур КГБ и ГРУ, об известных ему операциях КГБ в Англии. Он передал англичанам так называемые планы советских диверсий в Лондоне, раскрыл известную ему агентурную сеть в Англии и дал ряд наводок на нелегалов советской разведки в других странах Запада. От Лялина также пытались получить подробные характеристики на известных ему сотрудников КГБ и ГРУ в Центре и в загранрезидентурах, особенно из числа тех, кого можно было бы подцепить «на крючок».

Одновременно Лялину навязывались встречи с теми из лондонских журналистов, которые должны были организовать публикации в местной печати соответствующих статей за его подписью.

Лялин не стал исключением и из еще одного правила, которым
руководствуется британская спецслужба. Перебежчику в таких случаях дают подписать три документа, заготовленные на русском языке, – просьбу о предоставлении политического убежища, обязательство о лояльности в отношении британских властей и формальный отказ от встречи с советскими представителями. После завершения формальностей дальнейшая работа с Лялиным была перенесена в глубь страны. Как правило, англичане в конце 60-­х гг. практиковали направление перебежчиков в графство Сассекс, где на одной из принадлежащих МИ-­6 вилл с ними продолжалась кропотливая работа по съему информации и по проверке версии – не заслан ли такой человек КГБ в качестве «двойника» или «наживки» противника.

На начальном этапе британцы испытывали определенное недоверие к Лялину. Известно, что о факте и результатах разработки Лялина МИ-­5 и МИ-­6 не сообщили своим коллегам из ЦРУ и ФБР. Об этом американцам стало извест­но только в процессе реализации политической акции англичан. Посетивший в этой связи Лондон Энглтон высказал англичанам свое неудовольствие, в очередной раз сделав предположение, что Лялин – подстава КГБ.

Нужно сказать, что процесс допроса перебежчиков весьма сложен и проводится британскими специалистами по определенной методике.

Перебежчику создаются максимально комфортабельные условия, которые могут быть позволены в его положении. Его, как правило, помещают на конспиративной квартире под круглосуточной охраной и с поваром, хорошей едой, выпивкой и даже женщинами. Такое положение может длиться месяцами. В команде следователей обязательно присутствуют лица, в совершенст­ве владеющие русским языком, помогающие поддерживать вежливую и даже дружественную атмосферу, что позволяет гасить приливы ностальгии у «узника».

«Реализация» сведений

Форин офис в связи с «делом Лялина» объявил 24 сентября 1971 г. о высылке по небеспочвенному подозрению в работе на советскую политическую (КГБ) и военную (ГРУ) разведку 105 советских дипломатов, что составило 20% от 550 официальных представителей СССР в Лондоне. На состоявшейся в этой связи встрече Громыко с министром иностранных дел Великобритании Даглас-Хьюмом, которая продолжалась 80 минут, последний подчеркнул, что «британский шаг был предпринят в целях устранения препятствий на пути установления добрососедских отношений», и пригрозил в случае ответных мер выдворить еще одну партию советских разведчиков, оставшихся в составе 445 русских в Британии. После некоторого раздумья из СССР 8 октября были высланы 18 британских дипломатов (20% от общего числа сотрудников посольства Великобритании в Москве).

Английские знатоки механизмов тайных операций позволили остаться в Лондоне лишь небольшой группе офицеров КГБ численностью 7 человек. При этом вполне сознательно были оставлены лишь те сотрудники, которые до прибытия в Лондон работали, главным образом, в периферийных органах советских спецслужб, т.е. кто не имел опыта работы в центральном аппарате разведки или за границей, и сотрудники резидентуры КГБ и ГРУ, которые не особенно отличались результативностью в работе. При этом на тех, кто не был выдворен из страны, англичане коварно сумели бросить тень подозрения в принадлежности к агентуре британских спецслужб.

Кроме того, опубликовав списки выдворенных лиц, среди которых были и т.н. чистые дипломаты и даже сотрудники аппарата ЦК КПСС, англичане, указывая на принадлежность тех или иных советских граждан к ГРУ и КГБ, сознательно допустили искажения, вызвав, таким образом, озлобленность на спецслужбы СССР у тех, кто не был причастен в прямом смысле к кадровому составу КГБ и ГРУ.

После этого омрачившего начинавшуюся разрядку события работа резидентур советской разведки и в без того всегда остававшемся для нас Туманном Альбионе была почти свернута, а все агентурные отношения временно законсервированы.

Продолжая изучать работу советской разведки, англичане некоторое время после побега Лялина вполне сознательно периодически допускали утечки информации о перебежчике, что позволяло им отслеживать реагирование на такую информацию резидентуры КГБ и выявлять таким образом тех, кому поручалось проверять полученные данные.

Завершив свою «грязную миссию» и опасаясь «расправы» за предательство (полонием и тогда уже пользовались), Лялин поселился в одном из провинциальных городков Англии, много пил и умер в 1994 г. в возрасте 57 лет от злокачественной опухоли.

Интересно, что аналогичная судьба ожидала и другого известного перебежчика – Шевченко, хотя поддаваться соблазну и утверждать, что это удел большинства предателей, в данном случае было бы не совсем уместным.

Станислав ЛЕКАРЕВ

http://www.argumenti.ru/pages/28?id_news=2973

[НикСт]

Казанова из КГБ

Умение держаться «по-западному», спортивно-подтянутый вид человека в безупречном костюме неизменно вызывали у мужчин чувство зависти и раздражения.

В прошлом номере рассказывалось о том, как неудовлетворенные профессиональные амбиции разведчика приводят к измене. Сегодня история о том, как избыток у разведчика сексуальных амбиций ведет к предательству. Рассказывает свидетель событий Станислав ЛЕКАРЕВ, сотрудник Лондонской резидентуры КГБ тех лет.

Осенью 1971 г. в Лондоне изменил Родине майор КГБ Олег Лялин. Английские спецслужбы заставили перебежчика на весь мир заявить о «зловещих планах» Москвы затопить метро столицы Великобритании и вывести из строя в случае «военной тревоги» всю лондонскую водопроводную и канализационную сеть. Британская пропаганда использовала изменника в качестве свидетеля подготовки СССР к войне.

Олег Адольфович Лялин пользовался репутацией «свет­ского льва».

Внешне неотразим, изысканная манера одеваться и независимое поведение. Очень напоминал актера­-любовника из второсортных голливудских кинолент. К тому же на нем крупными буквами было написано: «прячьте своих подруг». Все эти качества делали его в обществе неотразимым. Женщины сразу же обращали на него внимание, чем он нередко пользовался.

На родине большой любитель женского пола вел тайный список жертв. Говорил, что их у него более 300. Для сравнения приводил в пример А.С. Пушкина, который посвятил стихи 200 женщинам, поразившим его воображение.

Прибыв в Лондон, Лялин решил продолжить секретный список и не изменил своих порочных наклонностей. Сразу же с легкостью обзавелся в «советской колонии» пассией в лице замужней дочери советского адмирала. Заодно, по старой привычке, стал «пощипывать» секретарш британских контр­агентов. Потом их будут допрашивать, и все увидят лица девиц, соблазненных доблестным в этом вопросе советским разведчиком. Что делать?

Привычка – вторая натура. Она и погубила интеллектуально весьма ограниченного, а потому уцененного «дон Жуана» советского разлива.

Биография Лялина до его предательства мало чем отличалась от типичной биографии среднего сотрудника советской разведки. В его личном деле было указано, что родился он 24 июня 1937 г. и после окончания морского вуза в течение трех лет работал на морских судах Одесского пароходства, где сумел неплохо освоить английский язык. Кадровики КГБ направили Лялина в разведшколу, а затем распределили в горотдел КГБ города Клайпеда, где Лялин «зарекомендовал себя грамотным оперработником». Затем, окончив курсы усовер­шенствования офицерского состава разведки, был распределен на службу в отдел «В» (диверсии) при ПГУ (разведка) КГБ СССР.

Вскоре как офицер, способный профессионально оценить значение диверсионной работы на морских стратегических объектах Англии, был направлен с семьей в лондонскую резидентуру КГБ с задачей подготовки «активных операций» в случае войны. В качестве прикрытия этой деятельности в Британии ему была выделена должность старшего инженера торгпредства СССР.

С момента прибытия в Лондон Лялин попал под рутинное наблюдение контрразведки и Спешиал бранч Скотленд-Ярда.

По традиции британская контрразведка отслеживала «атмосферу» в советском посольст­ве, постоянно контролируя отношения внутри т.н. советской колонии. Фиксировались любые «шероховатости», включая все внутренние склоки и разборки, которые в перспективе можно было бы использовать в интересах МИ-­5 (контразведка).
Изучение Лялина очень быстро позволило британским спецслужбам получить данные о ссорах в его доме. Жена Лялина Тамара не сумела адаптироваться и найти общий язык с соседями и знакомыми.

В результате с согласия мужа, во избежание ненужных «трений» в советской колонии, ее временно отозвали в Москву, и Лялин оказался «холостяком».

Идет на задание, а в голове мысль: не совершить ли по пути «набег» с целью незначительного нарушения законов «супружеской верности»? Придумал себе оправдание – пусть слежка считает, что я «бабник» и не беспокоится особо по поводу угроз национальной безопасности. Ведь «половой шпионаж» не идет в сравнение с военно-­политическим. Ошибка. Слежке нужен результат, а выявление интимных связей объекта наблюдения – основа его возможной вербовки «на компре». Так что надежды напрасно питали юношу. Слабый пол до добра разведчика еще ни разу не доводил.

Вскоре британское наружное наблюдение выявило все адреса «подружек» Лялина. Дальше – дело техники. Все они оказались весьма уязвимыми и стали работать на контрразведку.

Одну из квартир скрытно оборудовали видео- и аудиотехникой и «задокументировали» доказательства «незаконной сексуальной прыти» советского шпиона. Таким образом, в руках у англичан оказался избыток оснований для шантажа. Оставалось создать для этого удобные условия.

У резидента к «холостяку» Лялину в этот момент претензий не было. Более того, его регулярно ставили в пример другим как сотрудника, который умело управлял переданными ему на связь агентами.

Следует подчеркнуть, что находившиеся у него на связи боевики из числа армян-киприотов представляли собой особую группу. Они являлись фактически подрезидентурой, имевшей свою радиостанцию, что являлось для работы КГБ того периода нетипичным. Авторитет Лялина в резидентуре еще больше укрепился после того, как, по словам его коллег, он сумел в сжатые сроки приобрести новых «помощников».

Тем не менее события развивались стремительно, и вскоре британской контрразведкой были получены данные о том, что «донжуанствующий» Лялин к тому же еще и много пьет.

Продолжение следует...

http://www.argumenti.ru/pages/28?id_news=2902