Атомная бомба у немцев в 1945 году?

[Моргенштерн]

Хельмут Рёвер, «Под прицелом секретных служб. Германия и Россия в Холодной войне», Густав Люббе Ферлаг, 2008

"Все же, настоящим гвоздем программы при Охоте за головами были не ужасные немецкие тайные агенты и гестаповцы или нацистские главари и прочие военные преступники, а немецкая элита в области естественных наук и техники. Здесь можно было надеяться на богатую добычу, так как совсем не верно полагать, как позже неоднократно писалось, что все ученые, у которых были степень и имя в естественнонаучных кругах, были изгнаны нацистами из страны. Определенно, было и так и этих ученых было много. Все же, уравнение хороший ученый = эмигрировавший ученый - неверно. Многие оставались также - и охотно - в стране, так как возможности, которые предлагал национал-социалистический режим, открывали для них невиданные горизонты. Это касалось фундаментальных наук, но еще больше - практического технического прогресса. Авиастроение и судостроение, ракетная техника и расщепление ядра, радио и телевидение вот главные слова. Разведки союзников с востока и запада видели своим самым важным долгом найти этих специалистов и вывезти за пределы страны на пользу своих правительств. Американцы называли эту акцию Paperclip (СКРЕПКА); соответствующее наименование этих дел у советских служб не известно. Это не значит, что НКВД и НКГБ не работали в этом направлении. Скорее наоборот. Человек Сталина для грубых дел, Берия, получил задачу доставать все, что могло быть полезно для Советского Союза.
При рассмотрении проблем краж научных достижений взгляд часто ограничивается вопросом исследований в области атомной физики. Это слишком узко. Но кратко рассмотреть вопрос работы разведки в области физики, тем не менее, следовало бы. Советские службы абсолютно правильно узнали еще во время Второй мировой войны, что атомные исследования в США и в Германии по созданию супероружия достигли настоящих практических результатов. О советском атомном шпионаже в США, который поставлял основную долю этих сведений, подробно написано во многих других книгах. Нужно лишь добавить, что большую роль в получении информации из США сыграли два немца, которые действовали в самом центре атомного проекта: эмигрировавший ученый Клаус Фукс и его временный офицер-куратор в советской военной разведке ГРУ Урсула Кучински. Все же, это была только одна информационная линия. Другая исходила уже из самой Германии.
3 марта 1945 на полигоне около тюрингского маленького города Ордруф была взорвана атомная бомба; 12/13 марта последовала второй, менее внушительная попытка. Была ли это на самом деле атомная бомба, вопрос спорный; но для нашей темы важнее другое: Агент советского ГРУ узнал об этом. И, что еще важнее, у него была возможность передать это сенсационное сообщение довольно быстро своим шефам в Москве. 23 марта1945 шеф ГРУ Иван Ильичев передал начальнику генерального штаба Красной армии, Алексею Антонову, это сообщение агента. В списке информируемых лиц были также Сталин и Молотов.
Ильичев писал: «В последнее время немцы провели 2 больших взрыва в Тюрингии. Они происходили в лесистой области в строжайшей тайне. Деревья на удалении от 500 до 600 м были свалены центром взрыва. Для эксперимента сооруженные укрепления и строения были разрушены. Военнопленные, которые находились в центре взрыва, погибли. Другие военнопленные, которые задерживались на расстоянии до центра взрыва, получали ожоги на лице и теле, степень которых зависела от удаления к центру... Бомба содержит вероятно Уран-235 и имеет вес 2 т. Она транспортировалась на специально сконструированной машине-платформе. С нею вместе были привезены баки с жидким кислородом. Бомба охранялась постоянно 20 эсесовцами с собаками.
Взрыв бомбы сопровождался сильной взрывной волной и появлением высоких температур. Кроме того, сильный радиоактивный эффект наблюдался. Бомба представляет собой шар с диаметром 130 см».
Шеф разведки Ильичев обозначал источник сообщения как «надежный». Кем он был? Мы не знаем этого. Лучшее немецкоязычное исследование по теме «Атомный проект» происходит от д-ра Райнера Карлша. Его результаты исследования были оспорены скорее многословно, нежели как объективно.
Карлш говорит, что сообщение не могло быть от одного из непосредственно участвующих специалистов в области ядерной; для этого оно технически слишком неточно. Это верно. Поэтому мы будем пытаться проследовать секретную дорогу сообщения, а именно обратно, от получателя назад к источнику.

Шеф ГРУ Ильичеву получил незадолго до 23 марта 1945 сообщение агента, которое относилось к событиям, которые произошли 3 и 12/13 марта 1945. У сообщения был, вероятно, посредник, так как ему потребовалось 10 дней, чтобы дойти от Ордруфа до Москвы. Без знания оригинальных сообщений мы можем лишь сделать несколько предположений. Относительно уверен, что текст сообщения Ильичева с сообщением агента в значительной мере совпадал. Кое-что иное было бы для Ильичева едва ли возможно, т.к. он знал, что Сталин интересуется именно оригинальными текстами сообщений агентов.
Удаление и скорость передачи настоятельно заставляют предположить, что сообщение было передано в Москву по радио. Еще кое-что бросается в глаза. Агент сообщал об обоих состоявшихся взрывах в сообщении, причем мы предполагаем сегодня, что событием номер 1 был эксперимент от 3 марта, более внушительный из обоих. Резюме настоятельно подталкивает к выводу, что сам агент не был свидетелем событий. Ввиду значения, которое он сам приписывал событиям, он при непосредственном знании первого события сообщил бы наверняка безотлагательно об этом, не дожидаясь второго эксперимента. Поэтому невероятно, что агента нужно искать в кругах на месте участвующих людей из охраны СС.
Если агент был лицом, которое зависело от сообщений участников на месте, они выбывают как агенты, но не как информаторы. Быть этими информаторами могли бы как непосредственно участвующие функционеры СС, так и ученые. Охранники СС не подходят для информаторов, потому что они ничего бы не знали точно о составе взрывчатого вещества. Тогда другие участники остаются. Здесь соблазнительно проследить их путь после поражения Рейха и тогда на поверхности появляются несколько человек, которых никак нельзя назвать лицами выше подозрений, которые могли бы стать тем советским агентом, которого мы ищем.

Как насчет лауреата Сталинской премии Манфреда фон Арденне, с 1934 до 1945 научного уполномоченного по физике в Берлинском университете и в последний год существования Рейха члена имперского комитета по науке? Он следующие 10 лет благополучно провел в Советском Союзе, чтобы управлять частным научно-исследовательским институтом затем в ГДР до ее конца.
Еще был там эксперт по взрывчатым веществам Фридрих Беркель, сотрудник управления вооружений сухопутных войск и его уполномоченный по контрразведке. Этот эсесовец оставался также после войны на месте развития событий и руководил с 1945 по 1966 фирмой Seeger und Co. В Штадтильме. Кроме того, назовем математика Густава Херца, до 1935 заведующего кафедрой. Тогда он по политическим причинам отказался от звания профессора, чтобы возглавить строительство циклотрона в специально обставленной для него исследовательской лаборатории. Сразу после конца войны он дальше принимал активное участие в атомном проекте, а именно в Сухуми, и тоже получил Сталинскую премию за свою работу.
Замечательным был также физик Фридрих Георг Хоутерманс (Хаутерманс), принятый в 1927 в КПГ, в 1933 эмигрировавший в Англию и оттуда дальше на Родину Трудящихся всего мира. Деятельность его в Харькове не особенно хорошо закончилась. В декабре 1937 года НКВД арестовал его по обычным обвинениям; это было время Большой Чистки. Так как он остался в живых после пакта Гитлера и Сталина, его по обмену вернули в Германию. Освобожденный летом 1940 несмотря на возражения гестапо, он работал в институте д-ра Манфреда фон Арденне. Специальность была инициирование цепных реакций.
И, наконец, Петер Адольф Тиссен; он руководил с 1935 года 10 лет берлинским институтом Императора Вильгельма по физической химии. 11 лет он работал в Советском Союзе и в 1956 вернулся в ГДР. Тиссена подозревал после войны один из бывших коллег, Эрих Шуман, что тот являлся информатором Советского Союза для строительства русской атомной бомбы. Забавно, что эсесовцы, обеспечивавшие безопасность немецкого атомного проекта, оценивали лояльность господ Тиссена и Шумана точно наоборот. В то время как они оценивали Шумана как политически-мировоззренчески сомнительного, они считали Тиссена политически надежным. Тиссен принадлежал к ведущим организаторам военных исследований. Он руководил секцией Химии в Немецком Имперском комитете по науке. Он, между тем, не участвовал в исполнении экспериментов и детальном планировании немецкого развития атомных бомб. Но он с высокой вероятностью слышал об этом. Человеком, который знал все и информировал Тиссена, был Вальтер Герлах, мужчина с громоздким титулом «Уполномоченный рейхсмаршала по вопросам ядерных физических исследований». Герлах и Тиссен встречались во время, о котором идет речь, несколько раз в очень интимных кругах, чтобы уровнять свой уровень знаний. Господа, очевидно, беседовали также о вопросе личной судьбы после окончательной победы Рейха, которая содержала все более отчетливо возможность окончательного поражения. При этом Тиссен должен был бы намекнуть на использование советской карты. Биограф Тиссена сообщал даже, что Тиссен в марте 1945 искал контакт с коммунистическим сопротивлением и нашел его.
Однако, знал ли он также об обоих попытках в Ордруфе? Очень вероятно. Утром 22 марта 1945 руководитель проекта атомных бомб Герлах прибывал для отчета в Берлин. Он посетил имперскую канцелярию и говорил с руководителем партийной канцелярии, Мартином Борманом. Для конспирологов в стиле Вальтера Шелленберга и Райнхарда Гелена все было бы ясно теперь, так как, наконец, именно они сформулировали «утку», что Борман якобы был суперагентом Советского Союза; на самом деле, это настоящая чепуха. Если отправиться в музей на Лубянке, старой и нынешней штаб-квартире тайной полиции России в Москве, то вам не удастся найти там портрет Мартина Бормана. Поэтому вернемся назад к Герлаху и Tиссену: После посещения в имперской канцелярии встречался Герлах в Берлине-Далеме со всеми важными ответственными лицами проекта и также не упускал момент попрощаться с Tиссеном. О чем господа могли говорить? Теперь, с уверенностью, об экспериментах. Так и только теперь 22 марта 1945 года получил Тиссен его сведения об обоих взрывах в Ордруфе. Теперь он должен был организовывать передачу сообщения. У него, разумеется, не было радиостанции и расписания радиосвязи для передачи данных в Москву. Теперь были на очереди его коммунистические новые друзья. Им и дня не понадобилось. 23 марта 1945 года взрывоопасное сообщение лежало у Хозяина в Кремле.
Мы еще не знаем радиста, отправившего сообщение в Москву. Люди ГРУ в Берлине после облав Абвера и Гестапо в 1942-43 остались редкими на свободе. Большинство пойманных были казнены. Некоторые могли спрятаться или по почти непонятным причинам не попадали под подозрение, все же, они все теряли связь с центром в Москве. Некоторые из схваченных агентов вели радиоигры под надзором комиссара гестапо Томаса Амплецера до конца войны, то есть, они усердно снабжали Московскую инстанцию немецкой дезинформацией. Они были, всем конспирологам назло, однако, с уверенностью не теми, кто отправил сообщение об испытаниях атомных бомб, так как она не была никакой дезинформацией для радиоигр, но правдивой. Это должен был быть кто-то другой".

[andriy]

"Все же, настоящим гвоздем программы при Охоте за головами были не ужасные немецкие тайные агенты и гестаповцы или нацистские главари и прочие военные преступники, а немецкая элита в области естественных наук и техники.

Вы согласны что человек это биоинженерия, или вы считаете что человек это плод эволюции.