Отзовется ли Польша на стук?

[НикСт]

Отзовется ли Польша на стук?

Власти республики решили провести люстрацию спустя 17 лет после краха коммунистического режима

IV республика братьев Качиньских началась с разведдеятельности
Братья Качиньские, которые сегодня правят Польшей, хотят при помощи люстрации построить IV Республику. Для их противников люстрация — это не «очищение», а согласие на гэбэшную версию истории Польши.

В соответствии с законом, вступившим в силу в середине марта, от 400 до 700 тысяч поляков, родившихся до 1 августа 1972 года, должны будут предъявить своим работодателям заявления: сотрудничали они с «органами безопасности» в период с 1944 по 1990 г. или нет.

Обязаны сделать это все, кто «выполняет общественные функции»: депутаты сейма, члены сената, члены правительства, сотрудники госадминистрации, органов самоуправления, руководители АО с более чем 50%-ной долей государства, юристы, директора школ, научные сотрудники, владельцы и журналисты общественных и частных СМИ.

Правдивость этих заявлений будет проверять Институт национальной памяти (IPN), который контролирует все архивы, оставшиеся от коммунистических спецслужб. По пессимистическим прогнозам, проверка заявлений может растянуться почти на пару десятков лет. И все эти годы поляки, необоснованно обвиненные в сотрудничестве с «органами», будут вынуждены ждать официального снятия с себя этих обвинений.

Моральная революция

Массовость польской люстрации связана с обещаниями партии братьев Качиньских «Право и справедливость» (ПиС), которая шла на выборы под лозунгами строительства IV Республики. Этакой «новой Польши», отличающейся моральной чистотой от III Республики, история которой началась с первого некоммунистического правительства Тадеуша Мазовецкого в 1989 году.

По мнению Качиньских, в основе ошибок посткоммунистической Польши — первородный грех «неочищения страны» от влияния коммунистов. Считается: именно коммунисты вместе с новыми союзниками при помощи СМИ и спецслужб оплели в 90-е годы Польшу сетью политическо-бизнесовых отношений.

Как же исправить Польшу? Ответом нынешней правящей коалиции является переиначенный евангельский принцип: «Правда вас спасет». Нынешние власти ищут правду в архивах коммунистической «безпеки» (службы безопасности. — Ред.), а спасение — в массовой люстрации. Спасая Польшу от прежней «сети отношений», уже ликвидировали, например, польскую военную разведку и опубликовали доклад, раскрывающий фамилии многих офицеров этой спецслужбы и их помощников.

Но требование государства дать отчет о прошлом приведет, по мнению многих, как раз к тому, что судьями тысяч людей станут бывшие агенты госбезопасности, ибо именно они были авторами «папок», хранящихся в IPN. Именно они писали рапорты, приукрашивали отчеты о проведенных беседах, чтобы получить повышение по службе, премию либо просто похвалу начальников. Теперь для наиболее активных люстраторов эти рапорты становятся главным, если не единственным критерием оценки биографии поляков, живших во времена «реального социализма».

Например, в прошлом году жертвой обвинения в сотрудничестве с «безпекой» стала вице-премьер Зыта Гиловска. Однако в ходе люстрационного процесса было доказано, что агент (муж ее подруги) завел «папку сотрудничающего» без ее согласия и вкладывал в нее отчеты о разговорах, которые Гиловская рассматривала как сугубо дружеские. Разница между Гиловской и простым польским гражданином в том, что она как вице-премьер имела право на безотлагательное рассмотрение своего дела и очищение от ложных обвинений.

Угроза всеобщей люстрации уже породила движение гражданского неповиновения, которое основала Ева Милевич, журналистка «Газеты выборчей» и деятель знаменитого Комитета защиты рабочих (КОР), основанного в 70-е годы. «Я исповедуюсь тогда, когда чувствую такую необходимость, а не тогда, когда власть этого от меня требует. Если я была в оппозиции, то не для того, чтобы мне теперь кто-то отпускал грехи моего прошлого», — заявила Милевич.

Договор грозит потерей работы тем полякам, которые отказались представить люстрационное заявление. Для журналистов это означает запрет на публикации. Все это противоречит польской конституции и многим международным конвенциям, защищающим право на свободу высказываний, и дает противникам нового закона надежду на его устранение Конституционным трибуналом.

Отложенная охота

Почему огонь «люстрационной революции» охватил Польшу только сейчас — спустя без малого 20 лет после обретения подлинной независимости?

После 1989 года большая часть польской элиты считала, что главной целью является демократическая трансформация страны, развитие рыночной экономики и интеграция с Западом. Тогда считалось, что копание в архивах «безпеки» (о селективности, фальсификациях и частичном уничтожении которых было известно уже тогда) равнозначно открыванию ящика Пандоры. Причем нежелание прибегать к люстрации с самого начала не носило характера моральной защиты агентов.

Первой попыткой люстрации была так называемая афера Мачеревича в 1992 году, когда тогдашний министр внутренних дел Антони Мачеревич передал руководству сейма список «тайных сотрудников ГБ», занимающих высокие государственные должности (парламентариев, членов правительства, воевод). Многие из них позже вернули свое доброе имя с помощью судов, а сама эта афера убедила противников люстрации в том, что избирательное выдергивание тех или иных «папок» и их специфическая интерпретация могут стать политическим инструментом властей против оппозиции.

Сторонники люстрации лишь в 1997 году довели дело до принятия закона об обязанности делать люстрационные заявления кандидатами в депутаты парламента и наиболее крупными госчиновниками. Они убеждали общество, что бывшие агенты «безпеки» либо разведорганы других стран (имелась в виду прежде всего российская разведка) могут влиять на поведение польских политиков, угрожая приданием огласке давних связей.

Польский публицист Яцек Жаковский назвал нынешнюю массовую люстрацию следствием тянущегося с 90-х годов «процесса превращения иррационального страха в светскую религию, процесса, в рамках которого спонтанное стремление к справедливости превратилось в готовность признать несправедливость, а механизм, призванный исключить политический шантаж, создал инструмент такого шантажа».

Горьким и неожиданным следствием люстрации стало преследование бывших оппозиционеров, ибо их фамилии были в «папках» и именно ими интересовалась коммунистическая «безпека». За пределами же опасных архивов остались люди с «привилегией» более позднего рождения (после 1972 года), а также те, кто не участвовал в политической деятельности в опасные времена «реального социализма».

Парадоксальным образом люстрация стала орудием смены элит. Оглашая свою декларацию гражданского неповиновения, упомянутая Ева Милевич назвала нынешних люстраторов «наглыми судьями прошлых поколений».

Томаш Белецкий
корреспондент «Газеты выборчей» в Москве
специально для «Новой»

http://www.novayagazeta.ru/data/2007/25/21.html