Дэвид Уайз "Ловушка для тигра"

[Моргенштерн]

Глава 16
РИЧАРД НИКСОН И ХОСТЕС ИЗ ГОНКОНГА

В 1967 Дэн Гроув был человеком ФБР в Гонконге, ключевом пункте сбора развединформации по Китаю и Юго-Восточной Азии. Примерно как Вена после Второй мировой войны, Гонконг как магнит притягивал шпионов и интриги.
У Гроува, как у всех агентов ФБР, размещенных за границей, была официальная должность юридического атташе, или легата. В будущем ему предстояло сыграть важную роль в деле «Ловушки для тигра», когда завербованному им студенту было поручено доставить письмо от Хэнсона Хуанга Го-бао Мину, ученому Ливерморской лаборатории.
В октябре 1967 года Ричард Никсон был в Гонконге, городе, который он часто посещал как старший партнер в нью-йоркской юридической фирме «Никсон, Мадж, Роуз, Гатри, Александер энд Митчелл», где он работал в течение 1960-х годов и составлял планы своего возвращения в политику. Когда Никсон ездил за границу, он, как бывший вице-президент, при желании мог бы получать информацию по политическим и военным вопросам в американских посольствах в странах, которые посещал. Когда он приехал в Гонконг в 1967 году, чиновники в американском консульстве проинформировали его о Китае.
Как легат ФБР в британской колонии, Гроув иногда работал с Периклсом «Перри» Спаносом, старшим специальным агентом Министерства финансов в Гонконге. Спанос прежде всего интересовался контрабандой, подделкой денег, и наркотиками. Одним из злачных мест, за которыми он пристально следил, был бар «Логово» («Den») в старой гостинице «Хилтон».
Американское консульство в Гонконге находится на Гарден-Роуд. «Хилтон», местный ориентир, пока не был снесен в 1995 году, находился четырьмя кварталами ближе к подножью холма, ниже консульства, на углу Куинс-Сентрал-Роуд. В «Хилтоне» было два бара: «Лодка Дракона», имеющий форму лодки, был настоящим баром; «Логово», в подвале, был коктейльным залом. Марианна Лю, красивая молодая китаянка, была главной хостес в «Логове».
«Логово» было местом, где клиенты могли наслаждаться филиппинским оркестром, танцами и напитками. - Когда сюда заходил флот, - говорил один американский дипломат, - американские офицеры и летчики заказывали номера «люкс» в «Хилтоне», и в «Лодке Дракона» и «Логове» было полно вечеринок.
Китайская разведка не упустила из виду привязанность флота к «Хилтону», вспоминал Милтон Бирден, который провел пять лет в Гонконге во время двух командировок для ЦРУ. - Гонконг, «Хилтон», «Бар Дракон» и «Логово» были чрезвычайно многообещающими целями для КНР. Разведка была надомным промыслом в Гонконге. Все были вовлечены. Англичане, американцы, китайцы, жирные коты. Все.
Это включало и ФБР. - Однажды, вспоминал Гроув, - Спанос в фойе заговорил со мной о Лю. Он сказал, что она - мой источник о контрабанде драгоценностей и различных вещей из Китая. Он сказал, что есть множество разных сообщений об ее работе на другую сторону. Он сказал, что вам стоило бы приглядеться к ней.
Никсон был в городе, и Спанос сказал Гроуву, что Лю посетила бывшего вице-президента в его «люксе» в отеле «Мандарин». «Спанос сказал, что она провела прошлую ночь с Никсоном. Он сказал, 'я действительно обеспокоен этой ситуацией. Никсон провел ночь с нею в отеле «Мандарин»'. Он сказал, 'Он сожительствует с этой девочкой, и я знаю, что его проинформировали по вопросам национальной безопасности'. Именно из-за этого Перри был столь взволнован.
Гроув сопротивлялся. - Я сказал, что мы находимся за границей, и это юрисдикция Управления [ЦРУ]. Он сказал, 'Да, но Никсон - американский политик, и его только что проинструктировали здесь по вопросам, являющимся совершенно секретными. Гроув, наконец, согласился сопровождать Спаноса в «Логово».
- Я никогда не забуду, - рассказывал Гроув. - Это был очень жаркий день - вы могли пожарить яйцо на тротуаре - мы спустились к «Логову». Их приветствовала Марианна Лю. - Она дала нам хорошее место, и Спанос сказал, 'я понимаю, что вы провели вчера вечером ночь с большим человеком'. Она хихикает. Она смеялась и хихикала, и сказала да и указала на другую девочку, и сказала, что она и другая хостес, Тереза, были с ним и его другом. И друг, как я узнал, был Бебе Ребозо.
Ребозо, застройщик-миллионер, которому принадлежал банк на острове Кей-Бискейн, штат Флорида, был самым близким другом Никсона, его партнером по игре в гольф, гребле, и выпивке, а также его частым попутчиком в путешествиях. Они оба любили жареные на древесном угле стейки и смотрели фильмы, которые выбирал Ребозо.
Перри Спанос независимо от Гроува вспоминал беседу о Никсоне в «Логове». - Главной хостес была Марианна, красивая китайская леди чуть за тридцать, - сказал Спанос. - Она была очень скромна, и сказала, что она и ее подруга Тереза встретили его, и намекала, что это было больше, чем просто случайная встреча. Тереза была рядом, Марианна указала на нее. Она сказала, 'Я сама и Тереза развлекали Никсона'. Я не думаю, что Никсон был бабником. Потому это меня удивило.
Гроув не сомневался, что Лю и другая хостес посетили Никсона и Ребозо в «Мандарине». Но он сомневался в ее намеке с хихиканьем, что они вместе провели ночь. - Марианна Лю была подругой Никсона, - сказал Гроув. - Я убежден, что она работала на другую сторону. Я думаю, что она была также каналом коммуникации, он использовал ее как обходной канал для контактов с китайцами. Перед «открытием» Китая для Америки. Она клянется, что они даже не притрагивались друг к другу, и я верю ей.
Однако Гроув чувствовал, что он должен был сказать штабу ФБР о его встрече с Лю в «Логове». Прежде чем доложить о беседе в Вашингтон, Гроув решил, что будет благоразумно согласовать этот вопрос с англичанами, на территории которых он действовал. Он сделал официальный звонок в Специальный отдел Королевской Гонконгской полиции.
- Я обратился к британцам и спросил, наблюдали ли они за Лю, и они сказали, что о ней несколько раз докладывали, всегда, когда она задавала вопросы морякам внизу в «Логове». Когда вы отходите? и тому подобное. Британцы сказали, что сообщали нам об этом несколько раз, что она была вероятным агентом CHIS [китайской разведывательной службы]. Мы не занимались расследованиями, уточнили они, потому что все ее действия были направлены на США.
12 октября Гроув по зову долга сообщил в штаб-квартиру ФБР об опасениях англичан по отношении к Лю и о беседе в «Логове». Он хорошо знал, что часть о посещении отеля была своего рода непристойной сплетней, которые, как поговаривали, любил коллекционировать Дж. Эдгар Гувер, чтобы получить в свои руки рычаги для воздействия на президентов и других должностных лиц. Гроув видел это иначе. Старомодный агент ФБР, подсознательно лояльный к Бюро, он утверждал, что обязанностью Гувера было информировать высокопоставленных чиновников, если Бюро узнавало о слухах, распространяемых о них.
Спустя два года после того, как Никсон оставил президентский пост в 1974 году, его контакты с Лю в Гонконге просочились, но привлекли мало внимания в основных средствах массовой информации. Однако памятная записка ФБР в июле 1976 года процитировала и заново переформулировала сообщение Гроува штабу в 1967 году. По поводу Лю в ней было сказано:

Внимание Бюро было впервые привлечено к информации относительно данного лица Юридическим атташе Бюро в Гонконге, в письме, датированным 10/12/67, согласно которому подозрения в возможной причастности данного лица к разведке коммунистического Китая предполагались, но не были доказаны Специальным отделом Гонконгской Полиции и представителем Таможенной службы Соединенных Штатов в Гонконге, указывавшем, что он слышал от прежнего представителя Таможенной службы в Гонконге, что данное лицо регулярно было сексуальным партнером вице-президента Никсона, когда он посещал Гонконг. Представитель Таможенной службы указал, что он знал об этом не из первых рук, предоставил информацию по секрету и просил не распространять информацию дальше. Никакого активного расследования данного лица ФБР не проводило.

Сообщение Гроува с его взрывоопасной строкой о Лю как «регулярном сексуальном партнере вице-президента Никсона» вызвало неожиданную реакцию в штабе в 1967 году. - Я получил телеграмму с нервным воплем от Билла Салливена, где было сказано, что 'частная жизнь господина Никсона не представляет интереса для Бюро.' Салливен надеялся получить должность Гувера, и он мог видеть в этом крушение своих шансов.
Если Никсон стал бы президентом, рассуждал Гроув, «Салливен думал, что с этой информацией Никсон никогда не избавится от Гувера».
Действительно 16 декабря 1968 года, спустя немного больше месяца после того, как Никсон был избран президентом, он сообщил через своего пресс-секретаря, что он просил Гувера остаться на посту руководителя ФБР.
Гувер таким же методом гарантировал свое пребывание на посту во время администрации Кеннеди. Генеральный прокурор Роберт Кеннеди, брат президента, очень не любил стареющего директора ФБР, и оба Кеннеди были бы рады, если бы Гувер ушел в отставку, чего тот вовсе не собирался делать. 22 марта 1962 года Гувер зашел в Белый дом на конфиденциальный ленч с президентом Кеннеди, чтобы сообщить ему, что ФБР знало о его сексуальной связи с Джудит Кэмпбелл (она позже вступила в повторный брак и стала Джудит Кэмпбелл Экснер), которая также дарила свои прелести Сэму Джанкане, дону мафии. Джанкана и Джонни Росселли, другой гангстер, были наняты ЦРУ для убийства Фиделя Кастро, а позже им обоим пришлось преждевременно умереть. Джанкана был убит в 1975 году прежде, чем он мог свидетельствовать перед комитетом Сената, расследующем действия ЦРУ; год спустя тело Россели было найдено в нефтяной бочке, плававшей в океане около Майами.
Как было задокументировано Специальным комитетом Сената по разведке, «последний телефонный контакт между Белым домом и другом президента [Джудит Кэмпбелл] произошел спустя несколько часов после ленча». Гувер оставался директором Федерального бюро расследований в течение еще одного десятилетия, пока не умер на своем посту 2 мая 1972 года в возрасте семидесяти семи лет.

***

Уильям C. Салливен был помощником директора ФБР, подхалимом Гувера, который позже порвал с руководителем ФБР и стал его ярым противником. В своей книге, «Бюро: Мои тридцать лет в ФБР Гувера», Салливен рассказал, что Никсон и Ребозо предприняли два путешествия в Гонконг, « которые для Никсона были украшены его дружбой с китайской девушкой по имени Марианна Лю». Салливен описал, что, по его словам, случилось, когда он вручил письмо Гроува директору ФБР:
« - Я займусь этим, - сказал Гувер радостно, когда я передал ему письмо. Он немедленно принес это письмо будущему президенту. - Я знаю, что тут нет никакой правды, - сказал он Никсону. – Наверняка, кто-то ввел в заблуждение нашего юридического атташе. Я никогда и никому не расскажу об этом, - закончил Гувер торжественным тоном. Это была одна из его любимых речей, из тех, с которыми он часто обращался к политикам».
В интервью с журналистом газеты «Лос-Анджелес Таймс» Джеком Нельсоном в 1973 году Салливен назвал Гувера «мастером шантажа». В ту минуту, когда Гувер "получал кое-что о сенаторе, он посылал одного из мальчиков на побегушках и извещал сенатора, что мы тут вели расследование, и мы случайно, так получилось, нашли эти данные по вашей дочери. Но мы хотели, чтобы вы это знали - мы понимаем, что вы хотели бы это знать. Но не стоит беспокоиться, никто никогда не узнает об этом. Хорошо, ей-богу, что это говорит сенатору? С того времени сенатор был у него прямо в кармане».
В 2009 году Марианна Лю была живой семидесятисемилетней бабушкой, скромно живущей в Монтерей-Парке, городке с многочисленным китайским населением к востоку от центра Лос-Анджелеса. В длинном интервью с автором в ее доме она подтвердила, что она и другая хостес проводили время с Никсоном и Ребозо в отеле «Мандарин», но опровергла многие из историй, которые циркулировали вокруг нее с тех пор, как ее дружба с Никсоном стала известной.
Тонкая, невысокая, темноволосая и с карими глазами, Лю рассказала, что она занималась гимнастикой каждый день, чтобы остаться в форме. Она говорила на английском языке в скоропалительном, порывистом стиле. - Мы были в «Мандарине», да, - сказала она, - но никакой любовной интриги. Мы были друзьями.
- Он был с Бебе Ребозо, - продолжала она. - Они были в «Логове», чтобы выпить. Они сказали, давайте выпьем после работы. Я не хотела идти одна.
Поэтому она попросила, чтобы ее подруга Тереза пошла с нею в гостиницу Никсона.
- Приблизительно 9 часов вечера после обеда мы пошли в «Мандарин». Мы пошли туда и просто выпили. Не очень долго, возможно час или меньше. У меня был безалкогольный напиток, я не пью. Она не вспомнила, что пил Никсон.
В «Мандарине», она сказала, Никсон представил Бебе как своего секретаря. В какой-то момент в «люксе» гостиницы, Никсон «дал мне флакон духов». Она добавила, «я не проводила ночь с Никсоном».
Хотя Лю настаивала, что она видела Никсона только однажды, тем вечером, в «Логове» и затем в гостинице, раньше она, очевидно, вспоминала несколько по-другому.
Согласно статье, опубликованной в 1976 году в "Нью-Йорк Таймс", Лю говорила, что она в первый раз встретилась с Никсоном, когда он был вице-президентом, и она работала как частично занятый гид в туристическом агентстве. Если это правда, то первая их встреча могла состояться в 1950-х годах, когда Никсон был вице-президентом.
Статья сообщала, что Лю говорила, что встречала Никсона несколько раз после того, и что она думала, что они видели друг друга во время его поездок в Гонконг в 1964, 1965 и 1966 годах. По словам статьи, Лю вспоминала, что когда она попала в больницу в апреле 1967 года, Никсон прислал цветы в ее палату.
Хотя посещение «Мандарина» состоялось в октябре 1967 года, фотография Лю и Никсона, тепло улыбающихся друг другу, была снята в Логове в 1966 года, согласно досье газеты «Гонконг Стандард», опубликовавшей фотографию. Если дата точна, они встречались по крайней мере в эти два года.
Автор спросил Лю в интервью, предоставляла ли она когда-нибудь информацию Китаю. - Нет, я никогда бы этого не делала, - ответила она. - Я не давала информацию КНР.
Когда ей сказали, что полиция в Гонконге подозревала, что она, возможно, собирала информацию для Китая, она рассмеялась. - Они говорят, что я - красная шпионка.
Ее собственное происхождение, утверждала Лю, не поддерживало эти подозрения. Она была воспитана в Пекине, говорила она, и ее отец был генералом армии националистов и был убит коммунистами. Она помнила, что ее отец «хромал на одну ногу, после раны в войне с японцами». Согласно Лю, в 1949 году, когда войска Mao побеждали, они сказали ее отцу, что если бы он сдался и перешел на их сторону, он мог бы «остаться генералом. Он отказался. Он дважды убегал и в третий раз они поймали его. Его расстреляли где-то в Шаньдуне».
К 1951 году Лю переехала в Гонконг. После посещения католической школы она работала в швейцарской часовой компании, в туристическом агентстве и в страховой компании, затем получила работу в «Хилтоне» в 1963 году. Она работала хостес в «Логове» в течение восьми лет.
Согласно истории в «Таймс», Лю рассказала, что Никсон говорил ей, если бы она когда-либо решала эмигрировать в Соединенные Штаты и нуждалась в помощи, то она могла бы связаться с ним. Лю действительно переехала в Соединенные Штаты и получила право на постоянное жительство 1 декабря 1969 года, спустя десять месяцев после того, как Никсон стал президентом, но она сказала газете, что не просила у Никсона помощи. Ее муж, Горки Фаан, присоединился к ней несколько лет спустя.
Совпадение или нет, но Лю переехала в Уиттиер, штат Калифорния, родной город Никсона. Она приехала в Соединенные Штаты как прислуга для Раймонда Ф. Уоррена, чиновника Службы иммиграции и натурализации (INS) в Лос-Анджелесе, который также жил в Уиттиере. Лю сказала, что она работала как компаньон жены Уоррена, Элен, частично парализованной.
Лю сказала в ее интервью с автором, что она связалась с Уорреном через китайского бармена, которого она знала в Лос-Анджелесе, а он «был хорошим другом Рэя Уоррена много лет». Она рассказала, что первоначально прибыла в Соединенные Штаты по гостевой визе, «и Уоррен получил для меня бумаги, чтобы я заботилась о его жене». Она подала заявку на натурализацию в 1975 году и стала американской гражданкой.
В 1970-х Лю и ее муж купили ресторан в Мэйвуде, Калифорния, под названием «Кухня Андерсона», где подавали американскую пищу. Они владели заведением в течение трех или четырех лет.
Но в 1976 году тихая жизнь Лю в Южной Калифорнии приняла неожиданный и несчастный оборот. Журнал «Нейшнл Инквайер» поручил группе из полудюжины репортеров покопаться в отношениях Лю с к тому времени бывшим президентом.
Супермаркетный таблоид опубликовал в крикливом духе первую из двух статей 10 августа, с сенсационным заголовком большими буквами: «У Никсона был роман с подозреваемой красной шпионкой». Ниже заголовка еженедельник поместил фотографию Лю и Никсона и другой заголовок: «Китайская красавица: 'Да, это была любовь'.».
Эта публикация и вторая статья, вышедшая две недели спустя, вызвали вопросы о том, как был решен вопрос с иммиграцией Лю в Соединенные Штаты, почему ей разрешили въехать в страну после того, как ФБР сообщило о подозрениях относительно ее работы на китайскую разведку, и почему она спонсировалась чиновником INS из Уиттиера.
Таблоид цитировал Лю, как она и Никсон отправились танцевать при луне на яхту в Гонконгской гавани, на которую совершила набег полиция в 5 часов утра. Лю и Никсон были вместе «несколько раз» в четырех различных гостиницах в Гонконге, утверждала статья. Она передавала слова Лю, «Да, это была любовь.... Это, возможно, легко развилось бы в очень сильную любовную интригу, но я не хотела, чтобы так произошло. У него были важная карьера, и жена и семья, о которых он должен был думать, и я слишком беспокоилась о нем, чтобы позволить ему испортить все это.... У нас было много возможностей заняться любовью - мы были одни в его гостиничном номере по крайней мере шесть или семь раз - но я не дала этому случиться». Публикация также сообщала, что Лю дважды посещала Никсона в Белом доме в 1970 году.
В интервью с автором Лю отрицала многие из утверждений в статье таблоида. Не было, сказала она, никаких танцев на яхте в гавани, с лунным светом или без него, и не было никаких полицейских рейдов. – Такого никогда не случалось, - сказала она. Она отрицала, что была в четырех гостиницах с Никсоном. - Нет, только «Мандарин»,- лишь в том одном случае, о котором она рассказывала.
А цитата «Да, это была любовь»? - Нет, они сами составляли все это. Не верьте слову «Инквайера».
Лю также настаивала, что никогда не посещала Никсона в Белом доме, никогда не видела его после того, как приехала в Соединенные Штаты, и не приезжала в Вашингтон на его инаугурацию, как предполагало одно сообщение ФБР.
К 1976 году Дэн Гроув был в офисе ФБР в Беркли. «Нейшнл Инквайер» связался с ним, когда собирал сведения для своих статей о Лю, и в июле, за месяц до публикации статей, Гроув послал в штаб-квартиру ФБР два письма по воздушной почте, чтобы привлечь внимание к расследованию таблоида и подробно рассказать о своих беседах с одним из его репортеров.
Предупреждения Гроува, посланные из полевого отделения Сан-Франциско, привели к созданию внутренней памятной записки в штабе ФБР, где говорилось, что, хотя досье Лю не было отправлено Генеральному прокурору Эдварду Х. Леви, он знал о его содержании. Памятная записка ФБР, та же самая, в которой было упоминание Лю как «регулярного сексуального партнера» Никсона, также утверждала, что никакого контрразведывательного расследования против Лю проводиться не будет. Что касается любых предположений об иммиграции Лю, продолжала записка, то это вопрос INS или Государственного департамента, но не ФБР.
И это было, вероятно, последним официальным документом в саге о хостес из Гонконга и тридцать седьмом президенте Соединенных Штатов. Только Марианна Лю знает всю правду об их отношениях.
Но, возможно, это было больше, чем напиток однажды ночью в «Мандарине». - Когда он умер, - сказала она, - я ходила на кладбище пару раз, показывала могилу некоторым людям, некоторым друзьям. Он похоронен в Йорба-Линде, и я ходила туда на кладбище.
В 2007 году она снова посетила место погребения Никсона, на территории Библиотеки Никсона. - Два года назад я взяла нескольких друзей, чтобы посетить могилу господина Никсона, - рассказывала она. - Леди из Сан-Франциско. Они хотели видеть его могилу.
Она на мгновение замолчала. Потом добавила мягко: - Они не знали, что я знала его.

[Моргенштерн]

Глава 17
«АНУБИС»

В египетской мифологии он известен как бог с головой шакала, который, как считалось, защищал мертвецов. Его изображение охраняло могилу фараона Тутанхамона в течение двадцати двух столетий.
Возможно, кодовое имя «Анубис» было выбрано ФБР с легкой прихотью, потому что он был RIP, хотя на языке Бюро это сокращение отнюдь не означало «rest in peace» - «покойся с миром». Оно означало «recruitment in place» - «вербовку на месте».
Его настоящее имя было Вэнь Нин. Он родился в Шанхае в 1949 году. В Университете Цинхуа в Пекине он получил диплом бакалавра по теплотехнике в 1976 году. Он проучился еще два года в университете в Шанхае, и женился на своей возлюбленной со школы, Линь Хайлинь.
Поскольку он окончил университет лучше всех на своем курсе, в 1980 году Вэню позволили выехать в Соединенные Штаты для продолжения учебы. В течение следующих четырех лет он получил степень магистра и доктора философии в технических науках в Калифорнийском университете в Беркли. После отъезда из Беркли Вэнь и его жена возвратились в Китай на несколько лет, и он перешел на дипломатическую службу. В 1986 Вэня с его прекрасным знанием английского языка и со степенями дипломированного специалиста направили в китайское консульство в Сан-Франциско. Его жена тоже работала там регистратором. Два года спустя, когда Китай открыл свое консульство на Шатто-Плейс в Лос-Анджелесе, Вэня перевели туда как атташе по науке и технике. Но семье запретили взять с собой в Америку их единственного ребенка, дочь Шэрон.
В 1989 году, через год после открытия консульства, Вэнь, очевидно, разочаровался после того, как китайское руководство жестоко подавило протесты на площади Тяньаньмэнь, уничтожив сотни студентов и рабочих. Он сказал американскому другу, что возмущен действиями китайского правительства.
Друг представил Вэня Стиву Джонсону, агенту ФБР в Лос-Анджелесе, который обычно работал с уголовными делами. Джонсон убедил Вэня остаться на своей должности дипломата в консульстве, предоставляя при этом информацию ФБР. Развединформация, которую он передавал Бюро через Джонсона, направлялась к Джей-Джей Смиту, ставшему временно исполняющим обязанности начальника китайской команды контрразведки в апреле 1990 года.
Чтобы убедить «Анубиса» оставаться на своем посту, Джонсон смог использовать сильный довод. Он предложил помочь дочери Вэня получить американскую визу. ФБР тогда позаботилось, чтобы Шэрон приехала в Вашингтон, округ Колумбия, и жила там с ее дядей. В свою очередь, Вэнь согласился тайно встречаться с Джонсоном на регулярной основе, пока его командировка не закончится.
Вербовка информатора, остающегося на своей работе, превращаясь в агента на месте, является главным призом, выдающимся успехом и сокровищем короны любой операции контрразведки. При большом личном риске агент на месте имеет возможность предоставлять непрерывную и современную информацию. В отличие от него перебежчик, невозвращенец, хоть и является обычно желанным, имеет гораздо меньшее значение. После того, как перебежчика допросят и получат от него ту информацию, которой он располагает, он, не имея дальнейшего доступа к тайнам, теряет свою ценность.
По общему мнению, информация, которую Вэнь передавал ФБР, была ценной. Между прочим, по его должности у него был доступ в шифровальную комнату. Сколько ему удалось получить из всей массы шифрограмм, курсирующих между Шатто-Плейс и Пекином, неизвестно. Шифровальные комнаты обычно охраняются. Группа связи консульства состояла из мужа и жены, и мужчине, чтобы он мог всегда следить за шифровальной комнатой, никогда не разрешали выходить из здания.
Но в мире контрразведки не бывает ничего незапутанного. «Анубис» узнал, что у Катрины Люн были отношения с ФБР, которые она, конечно, не намеревалась скрывать и даже фактически рекламировала. И «Анубис» не доверял «Горничной».
Люн, в свою очередь, была знакома и общалась со многими чиновниками в консульстве в Лос-Анджелесе - она, в конце концов, помогала выбрать место для строительства. Она знала Вэнь Нина.
При расследовании дела «Горничной» в 2002 и 2003 годах Лес Уайзер и его группа в Санта-Монике должны были взвесить, узнала ли Люн, что «Анубис» был источником ФБР в консульстве.
Джей-Джей Смит, возможно, и не рассказывал «Горничной» прямо об «Анубисе», но он работал в тесном сотрудничестве с Люн, рассматривая ее почти в качестве члена его команды. По информированным, подробным вопросам, которые он ей задавал, Люн могла бы догадаться, что у ФБР был источник в консульстве.
Уайзер и его группа заключили, что Люн могла бы выяснить личность «Анубиса». Это, в свою очередь, вело к следующему вопросу: если она действительно узнала, что Вэнь поставлял информацию ФБР, сообщила ли она китайцам? Люн не раскрывала все, о чем она информировала Пекин. Но следователи не могли определить, поделилась ли «Горничная», если она узнала об «Анубисе», этой информацией с МГБ. Как всегда в запутанном зазеркалье, которым является контрразведка, и на этот вопрос не было никакого определенного ответа.
Много информации, поставлявшейся «Анубисом», однако, было в форме документов, которые он тайно выносил из консульства. Несмотря на более поздние проблемы, касающиеся роли «Горничной», ФБР пришло к выводу, что среди этих документов не было фальшивых, что Вэнь не находился под контролем МГБ и не занимался преднамеренным снабжением Бюро дезинформацией. Его считали важным источником.
«Анубис» был очень занят. В 1991 году, без ведома ФБР, и все еще оставаясь на должности чиновника консульства, он начал поставлять в Китай компьютерные микросхемы, которые потенциально могли использоваться в производстве вооружения. Он делал так, не получив необходимых экспортных лицензий. Была ли это просто «подработка», чтобы заработать деньги на стороне, или он действовал по инструкциям китайского правительства, не было ясно.
Это началось, когда один китайский чиновник попросил, чтобы Вэнь помог его «другу» в Китае. С Вэнем тогда связался Цю Цзяньго, работавший на компанию электроники в Пекине. Вэнь, продолжая работать в консульстве, и одновременно служа секретным осведомителем ФБР, отправил тринадцать поставок Цю и его компании, «Beijing Rich Linscience Electronics».
К началу 1992 года, однако, «Анубис» решил прекратить свою деятельность агента на месте для ФБР. - Его командировка заканчивалась, уже совсем скоро, - говорил один сотрудник Бюро. – У них было правило ротации, то есть, перед тем, как снова приехать в США, дипломатам нужно было вернуться в Китай на некоторое время. После событий на площади Тяньаньмэнь многие люди боялись ехать домой. Он думал, что ему больше никогда не удастся выехать.
В марте Вэнь решил сбежать. ФБР вытащило его, и Джей-Джей спрятал его на какое-то время на конспиративной квартире в Вэлли. Неизвестно, знали ли китайцы или, может быть, не знали, что Вэнь шпионил на ФБР, хотя они, несомненно, заподозрили его в этом после того, как он ушел. Но они поняли, что он ушел навсегда.
Вэнь, впрочем, не сжег мосты полностью. Перед отъездом он написал письмо на пяти страницах чиновникам консульства. В нем он говорил, что, хотя он оставил свою должность, но он все еще надеялся, что может «принести реальную помощь своей родине». Ему предложили вакансии в компаниях, занимающимися высокими технологиями, с хорошим жалованием, и таким образом, он мог бы «воспользоваться американскими фондами», чтобы продолжать помогать Китаю.
В своем письме Вэнь признал, что он волновался, что в случае возвращения в Китай, «я мог бы не получить разрешение», чтобы вернуться в Соединенные Штаты и работать за границей. - Я решил действовать прежде, чем получил разрешение, - заявлял Вэнь. Он оставил три адреса родственников, два в Штатах и один в Канаде, где с ним можно было связаться. - Мы не станем отшельниками, 'скрывающимися в лесах', - написал он.
Что делать с «Анубисом»? ФБР хотело помочь Вэню и его жене и дочери начать новую жизнь в Соединенных Штатах, и также хотело следить за ним. Бюро помогло ему получить работу в Манитовоке, штат Висконсин, маленьком городке на озере Мичиган, к северу от Милуоки и очень далеко от Лос-Анджелеса. Пара переехала туда и обосновалась в скромном кондоминиуме на южной окраине города. И там они воссоединились с их дочерью.
Вэнь также продолжал информировать ФБР как источник Бюро. Специального агента Мелвина Фукуа из полевого отделения ФБР в Милуоки назначили новым «куратором» «Анубиса». Фукуа проработал в контрразведке большую часть его карьеры, в Бостоне и Канзасе до Милуоки. За следующее десятилетие он встречался или говорил с Вэнем по телефону, возможно, раз сто. С самого начала их семьи дружились, когда наслаждались рождественским ужином в китайском ресторане в Милуоки.
В 1992 году Вэнь основал «Предприятия Вэня» («Wen Enterprises»), экспортную компанию, которой он и его жена управляли из их дома. Из Манитовока Вэнь принялся отправлять компьютерные микросхемы Цю и Ван Жолинь, жене Цю, которая также работала на пекинскую компанию электроники. Согласно федеральному закону и инструкциям Министерства торговли, вывоз некоторых продуктов двойного назначения, которые можно использовать и в военных, и в гражданских целях, ограничен и не может осуществляться без лицензии. Кроме того, экспортеры должны подать декларацию, если изделие оценено на более чем 2 500 долларов. Вэнь и его жена использовали различные отговорки, чтобы обойти эти требования и поставлять чипы без экспортных лицензий.
Например, многие из компьютерных микросхем, которые они отправили в Китай, были оценены в больше чем 10 000 долларов, или в одном случае даже больше чем 20 000 долларов, но они обычно делали поддельные счета, и указывали сумму в 2 457 долларов или другую сумму, лишь бы меньше 2 500 долларов. Чтобы заплатить за поставки, деньги перечислялись «Предприятиям Вэня» в безналичной электронной форме одной строительной компанией в Пекине или таинственной «госпожой Цуй Кань» в Гонконге.
Вэнь, тем временем, устроился в 1993 году в «Компанию Манитовока» («Manitowoc Company»), один из самых больших производителей холодильного оборудования и подъемных кранов в Америке. В 2000 году компания командировала Вэня назад в Китай как президента и генерального директора ее компании холодильной техники в Ханчжоу, в дельте реки Янцзы к югу от Шанхая. Работа требовала, чтобы он десять месяцев в году проводил в Китае.
Это оказалось для ФБР неожиданным золотым дном, потому что оно получало долгосрочного информатора в Китае, который мог свободно путешествовать в обоих направлениях между материковым Китаем и Соединенными Штатами.
Для агента Фукуа «Анубис» теперь представлял куда больший интерес. Вэнь сообщал ему о контактах в Китае и об его деловых отношениях с чиновниками китайского правительства. Вэнь стал натурализованным американским гражданином в 2000 году, а его жена получила гражданство в следующем году. В Висконсине они зарегистрировались, написав свои имена в американском стиле, т.е. с фамилией в конце, а не с именем, как принято у китайцев: Нин Вэнь и Хайлинь Линь.
Из Ханчжоу Вэнь придирчиво контролировал свой экспортный бизнес, часто звоня жене. Предприятия Вэня, возможно, были типичным малым «семейным бизнесом», но зато очень прибыльным. Только за один двухлетний период между 2002 и 2004 года, почти два миллиона долларов были перечислены из Китая «Предприятиям Вэня». С 20-процентной торговой наценкой на компьютерные микросхемы фирма Вэня зарабатывала приблизительно 10 000 долларов в месяц, в дополнение к его зарплате от «Компании Манитовока».
Вэнь и его жена процветали. В 2002 году они купили дом за 400 000 долларов в тенистом тупике в престижном районе Лейкшор на северной окраине города.
Единственным недостатком его работы были все те месяцы, которые он должен был проводить в Ханчжоу. Три раза в год он мог посещать свою жену в Манитовоке в течение нескольких недель, и один раз в год она приезжала к нему в Китай. Работа была напряженной; Вэнь работал четырнадцать часов в день и отвечал за более сотни служащих.
Но Вэнь с нетерпением ждал Олимпийских Игр 2008 года в Пекине. - В городе есть приблизительно триста больших гостиниц, но это количество удвоится,- сказал он интервьюеру местной газеты в Манитовоке. – Им нужны будут холодильники. Будет большой рост продаж наших продуктов.
Но обстоятельства сложились так, что «Анубису» так никогда и не довелось дотянуть до Пекинских Олимпийских Игр. Сначала «Предприятия Вэня» «засветились» на экране радара Министерства торговли в 2001 году, когда американская компания, продавшая электронные компоненты Вэню, проинформировала Службу экспортного контроля, что их компонент был отправлен в Китай и попал в «54-й Научно-исследовательский институт», который, по информации американского Разведывательного управления министерства обороны (РУМО), специализируется на системах телефонных коммутаторов для сил общественной безопасности Китая, оборудовании спутниковой связи и на системах для создания помех на линиях связи.
Поскольку Министерство торговли определило поставки 54-му Научно-исследовательскому институту как представляющие «недопустимый риск в развитии ракет», поставки этому институту подпадали значительно более строгим ограничениям, чем поставки другим конечным пользователям.
Сыщики Министерства торговли не продвинулись слишком далеко с их расследованием «Предприятий Вэня», пока в 2003 году один агент получил доступ к базе данных, которая показывала приблизительно пятьдесят поставок чипов интегральных схем пекинской фирме Цю.
В марте 2004 года Министерство торговли позвонило в ФБР, офис федерального прокурора в Милуоки и в Министерство внутренней безопасности. ФБР получило ордер FISA и начало контролировать домашний телефон Вэня, его факсы и электронную почту. Бюро сделало запись тридцати семи часов сеансов связи между Вэнем и его женой. Без ведома Вэня он был исключен из списков информаторов Бюро.
В том же месяце агент Фукуа, «куратор» Вэня в ФБР, узнал, что его лучший информатор стал объектом расследования. За всех годы, что они встречались, Вэнь ни разу и не подумал упомянуть, что он и его жена занимались незаконным экспортом. Фукуа узнал эту новость из телефонного звонка агента Службы иммиграции и натурализации. - Я был потрясен и чуть не упал со стула, - позже утверждал Фукуа. - Я понятия не имел, что происходило.
В апреле один агент контрразведки ФБР начал копаться в мусоре Вэня. Поиск выловил записку Цю к Хайлинь Линь, где тот просил ее отправить изделия в двух различных пакетах, используя двух грузоотправителей, и указать ложную стоимость.
В одном из перехваченных телефонных звонков ФБР услышало, как женщина, которая была одним из партнеров Цю в Пекине, предупреждала жену Вэня об отправке одной дорогой части. - Риск. Риск большой, - сказала женщина. Линь в ответ согласилась: - Риск, да.
Хайлинь Линь жаловалась в одном телефонном сеансе связи, что Цю не спешил перечислять деньги из Китая за товары, которые он заказал. 28 мая, у Вэня и его жены был долгий телефонный разговор о более быстром способе получить деньги. - Если бы Цю поделился бы с ней своим кодом кредитной карточки Visa, - сказал Вэнь, - ты могла бы использовать ее, чтобы получать наличные деньги в банкомате.
- Это самый лучший способ, - уверял Вэнь свою жену. – Ты получаешь деньги из банка, но банк не будет знать. Ты получаешь деньги просто из банкомата. Это лучше.
Хайлинь Линь сомневалась, зная, что банкомат за один раз может выдать только «несколько сотен долларов». Вэнь не отрицал, что это будет неудобно. - Да... Тебе придется ездить несколько раз, чтобы получить больше денег.
Во время другого звонка 15 июля, Цю и Хайлинь Линь обсуждали подделку сопровождающих документов груза. Цю напомнил ей, что, пока сумма «не превышает 2 500 долларов», не будет никаких проблем. Хайлинь Линь ответила: - Да, я должна подгонять под эту сумму каждый раз.
17 августа подслушивание «выловило» самый интересный разговор, между Вэнем и его женой. Хайлинь упомянула о напряженных отношениях между Китаем и Тайванем, сказав, что обе стороны заняты «военными маневрами».
Вэнь ответил: - Китай теперь отчаянно закупает оружие, разрабатывает оружие. Потом он спросил: - Как идет бизнес у Цю Цзяньго? Хорошо, если вспыхнет война, то его бизнес быстро расцветет.
Из подслушивания телефонных звонков Вэня ФБР узнало, что Цю и его жена Ван Жолинь запланировали поездку в четыре американских города, а затем хотели посетить Вэня и его жену в Манитовоке в сентябре. Хайлинь Линь заказала авиабилеты и забронировала места в гостинице.
Но 30 сентября, когда пара из Пекина, оба китайские граждане, вышла из междугородного автобуса в Милуоки, ФБР арестовало их. Другие агенты арестовали Вэня и его жену в их доме в Манитовоке. Правительство одновременно наложило арест на их дом и на почти 1 миллион долларов в активах на пяти различных счетах в банке.
Обвинение обвиняло четверых в использовании их бизнеса «для незаконной поставки чувствительных, подлежащих ограничению из соображений национальной безопасности товаров в Китайскую Народную Республику..., без получения требуемых экспортных лицензий». Товары, указывало обвинение, «могут использоваться в большом количестве разнообразных военных радиолокационных систем и систем коммуникации».
«Компания Манитовока» поспешила умыть руки, узнав о проблемах их превосходного руководителя в Китае. - Обвинения против семьи Вэнь не связаны с «Компанией Манитовока» или с обязанностями господина Вэня как генерального директора «Манитовока Ханчжоу», - заявил Морис Джоунс, старший вице-президент материнской компании.
Месяц спустя федеральное большое жюри огласило обвинительный акт из восьми пунктов, обвиняющий четверых в сговоре для нарушения экспортных законов и в отмывании денег. Вэнь был позже обвинен также в даче ложных показаний.
В мае 2005 года Цю и его жена согласились на признание вины по менее важным пунктам обвинениях, избегая тем самым возможных длительных тюремных сроков. Цю признал свою вину по единственному пункту - организации сговора для экспорта попадающей под ограничения электроники без лицензии. Он был приговорен к сорока шести месяцам тюрьмы и к штрафу в сумме 2 000 долларов. Ван, его жена, признала свою вину по одному пункту – указыванию неправильных цен в экспортных документах, и получила шесть месяцев тюрьмы, которые она уже отсидела в предварительном заключении, и к штрафу размером 1 500 долларов. Жена Вэня, Линь Хайлинь, согласилась на признание вины по обвинению в сговоре и отмывании денег, и была приговорена к трем с половиной годам тюремного заключения и оштрафована на 50 000 долларов. Один только Вэнь решил предстать перед судом.
Дело приняло интригующий оборот в июле, когда Вэнь потребовал для себя дипломатической неприкосновенности, потому что он был чиновником в китайском консульстве в Лос-Анджелесе с 1987 до марта 1992 года, в отрезок времени, на который распространялись обвинения в сговоре. Его адвокат подал ходатайство о прекращении дела на этом основании.
Как только гамбит с дипломатической неприкосновенностью был разыгран, в дело оказался впутан Государственный департамент. Адвокаты Вэня получили постановление суда, блокирующее возможность Департамента контактировать с офисом федерального прокурора в Милуоки. Когда Эрика O'Нейл, помощник прокурора, ведущего дело, попыталась узнать, мог ли Вэнь законно требовать дипломатической неприкосновенности, Государственный департамент сообщил Министерству юстиции, что он не может принять решение в этом вопросе, не обсуждая дело с прокурорами – а именно это мешало сделать постановление суда.
Обвинители решили проблему простой хитростью - они получили обвинительный акт, заменив в нем даты: теперь экспортные нарушения и другие обвинения Вэня относились к действиям после 16 марта 1992 года, дня, когда он покинул консульство. Теперь не было никаких проблем с дипломатической неприкосновенностью.
Решение Вэня предстать перед судом было азартной игрой, которую он проиграл. Доказательства правительства были крепкими. Во время процесса агент ФБР Райан Чун зачитал выдержки из расшифровок стенограммы восьми телефонных звонков, перехваченных согласно ордеру FISA. Обвинение представило обширные письменные доказательства различных уловок, с помощью которых Вэнь и его жена обычно обходили законы и экспортные правила. В сентябре Вэнь был признан виновным в нарушении экспортных правил, отмывании денег и в даче ложных показаний.
18 января 2006 года Вэнь предстал перед судьей Уильямом Грисбахом в федеральном суде в Грин-Бей для вынесения приговора. Ему угрожали двадцать пять лет тюремного заключения. Грисбах был доброжелателен почти во всем. Он назвал Вэня «прилежным, трудолюбивым человеком», из-за чего, по его словам, вынести приговор для него было «трудно».
Но судья отклонил свидетельство Хайлинь Линь на процессе, что она, мол, часто не говорила своему мужу о ежедневных операциях «Предприятий Вэня», потому что он был «очень занят» производством холодильников в Ханчжоу. - Я не считаю вероятным, - сказал судья Грисбах, - что он не знал о происходящих нарушениях.
Затем он приговорил Вэня к пяти годам тюрьмы и оштрафовал его на 50 000 долларов. «Анубиса» отправили в федеральный тюремный лагерь с самым легким режимом в Дулуте, Миннесота. Его адвокаты подали апелляцию. Чикагский адвокат Джеймс Гейс представил дело Вэня перед Седьмым окружным апелляционным судом.
Когда Закон о наблюдении за иностранными разведками был принят в 1978 году, был создан специальный суд FISA, который был уполномочен одобрять прослушивание, если правительство может показать вероятную причину, что мишенью прослушивания является иностранная держава или агент иностранной держава, и что «целью» является получение информации об иностранной разведке. После терактов 11 сентября, закон, известный как Патриотический акт, исправил эту формулировку, чтобы позволить наблюдение, если «существенной целью» было получение иностранной развединформации.
Гейс утверждал, что под более широкой формулировкой правительство использовало FISA, чтобы провести уголовное расследование Вэня. Окружной суд, отказываясь отбросить при рассмотрении аудиопленки прослушивания, утверждал Гейс, игнорировал требования Четвертой Поправки.
В декабре 2006 года Чикагский апелляционный суд принял неблагоприятное для Вэня решение, которое расширило власть правительства на использование результатов прослушивания, направленного на иностранные цели и в уголовных делах, несвязанных со шпионажем. Меньше чем год спустя, однако, в сентябре 2007 года, федеральный судья в Орегоне опротестовал расширенные условия Патриотического акта, которые оспаривал Гейс.
В мире шпионов ничего нельзя предсказать полностью. Но в летописи дел «китайской» контрразведки в ФБР, сага «Анубиса» - конечно, одно из самых странных. Не каждое преступление такого рода было доведено до судебного обвинения или представлено на рассмотрение большому жюри. Прокуроры обладают благоразумием, проницательностью и значительной свободой действия в выборе тех, кого они собираются преследовать. Вэнь Нин был секретным информатором ФБР в течение пятнадцати лет, но и это не помешало тому, чтобы Министерство юстиции преследовало его по суду, после того, как другое правительственное учреждение, Министерство торговли, раскрыло его грехи. Его пятилетний тюремный срок вряд ли поощрит других рисковать своими жизнями, становясь источниками для ФБР.
Но «Анубис» больше дюжины лет незаконно поставлял в Китай компьютерные схемы, который мог использоваться в управляемых ракетах и других системах вооружения. И это, по словам Эрики О'Нейл, помощника прокурора, «не будет допустимым».
Один агент ФБР печально заметил: - Мы вытащили его, обеспечили его работой в Висконсине, а он свернул на кривую дорожку.
За несколько месяцев до того, как Вэнь был арестован, местная газета опубликовала в благожелательном тоне документальный очерк о нем, как жителе Манитовока, необычная работа которого приводила его в Китай на большую часть года. Он тогда еще не знал, что скоро на него с громким треском обрушится вся мощь правительственной машины Соединенных Штатов. Но, оглядываясь назад, можно сказать, что комментарий, который он высказал, сидя в гостиной комнате его дома, был пророческим.
- Конечно, я - китаец родом, - сказал он, - но я больше не китайский гражданин. Я иногда боюсь, что Китай не признает меня как китайца, а Америка не признает меня как американца. Тогда кто же я?"

[Моргенштерн]

Примечание: По совету уважаемого коллеги И.Л. как знатока китайского языка, изменено написание имен некоторых действующих лиц.
Вен (Wen) теперь будет транскрибироваться как Вэнь, Мин (Min) как Минь, а главная "героиня" книги Катрина Leung будет теперь не "Люнг", а "Люн".

[Моргенштерн]

Глава 18
ЭНД-ШПИЛЬ

Они знали, что это настанет, и 9 апреля 2003 года это произошло. «Горничная» и Джей-Джей Смит были арестованы в их домах ФБР, их привезли в центр города, и в наручниках по отдельности привели в федеральный суд. Обоим предъявили обвинения по законам о шпионаже.
Гэйл Смит вынуждена был отменить свою поездку на встречу «Королев Нарциссов» в штате Вашингтон. Она планировала поехать со своей девяностотрехлетней матерью. Ее мужественная мать настаивала на том, чтобы поехать одной, и так и сделала.
Судья Виктор Б. Кентон приказал содержать Катрину Люн в тюрьме без возможности освобождения под залог, после того как Ребекка Лоунергэн, помощник федерального прокурора, заявила, что есть «серьезный риск ее побега». «Горничная» сидела в зале суда, обхватив голову руками. Ее обвиняли в несанкционированном копировании информации, касающейся национальной обороны, с намерением нанести ущерб Соединенным Штатам или принести пользу иностранной державе.
Джей-Джей Смит был обвинен в «крайней небрежности в обращении с документами, связанных с национальной обороной». Судья Стивен Хиллмэн установил сумму в 250 000 долларов для освобождения под залог и приказал, чтобы Джей-Джей сдал свой паспорт. Он был освобожден той же ночью после того, как заложил свой дом в качестве залога.
Впервые с начала его расследования, Лес Уайзер появился на публике. - Это печальный день для ФБР, - сказал он репортерам. – Г-н Смит когда-то был специальным агентом, поклявшимся защищать верховенство закона и поддерживать высокие этические стандарты ФБР. Когда Уайзера спросили об обвинениях, он добавил: - Он злоупотребил доверием, которое мы все возлагали на него.
В Вашингтоне Роберт Мюллер, директор ФБР, согласился с этим. Обвинения, что Джей-Джей Смит «вызвал потерю секретных данных, так же как его личные неосмотрительные связи с госпожой Люн, очень серьезны», сказал он.
У адвокатов Люн и Джей-Джей, как можно было ожидать, были совершенно разные взгляды. «Горничная» наняла для своей защиты Джанет Левин, умного, жесткого адвоката по уголовным делам из Лос-Анджелеса, и ее вежливого старшего партнера, Джона Д. Вандервельде. Левин сделал свою карьеру на уголовных судах - она защищала торговцев наркотиками и других клиентов, обвиняемых в мошенничестве, отмывании денег и рэкете.
- Катрина Люн - лояльная американская гражданка, - утверждали оба защитника в своем заявлении. - Больше двадцати лет она работала под руководством и по приказам Федерального бюро расследований. Она неоднократно подвергала себя опасности, чтобы внести существенный вклад в безопасность и благосостояние Соединенных Штатов и ее сограждан. Когда «вся история» станет известной, предсказывали они, ее доброе имя будет восстановлены, и «ее героические достижения для этой страны будут раскрыты». Понятно, они ни словом не упомянули об ее героических достижениях для МГБ или о ста тысячах долларов, которые она получила от китайского правительства.
Защитник Джей-Джей Смита, Брайан Сан, который позже успешно представлял Вэня Хо Ли в его судебном процессе против правительства, назвал своего клиента «лояльным, патриотичным и преданным бывшим агентом». Он не упоминал долголетней любовной связи Джей-Джей с «Горничной», но показания под присягой ФБР, детализирующие их отношения и описывающие документы Бюро, найденные в ее доме, уже были предоставлены прессе.
Правительство не предпринимало никаких действий против Билла Кливленда, но через день после арестов, Кливленд уволился со своей должности руководителя контрразведки в лаборатории Лоуренса Ливермора, и его офис был опечатан. Хотя Кливленд «не обвинялся в каком-либо проступке, но из-за серьезности ситуации, полная проверка его работы идет теперь полным ходом», заявила об этом Сьюзен Хьютен, представитель лаборатории.
Кливленд был в опасном положении. Хотя первоначально он не раскрыл добровольно свою любовную связь с «Горничной», но позже признался в этом. Он работал в тандеме с Люн, но у ФБР не было никакого свидетельства, что она получала документы от него, хотя он сказал ей о его поездке в Китай, о чем она потом сообщила Мао Гохуа, своему «куратору» в МГБ. - Он был виновен в неблагоразумии, - так высказался один агент ФБР, - но не в преступлении.
Соседи Джей-Джей в тихой деревне Уэстлейк-Виллидж не могли поверить, что он был арестован. Смитов воспринимали в качестве солидных членов общины, ежегодно устраивавших вечеринку с барбекю для жителей своего квартала.
Месяц спустя, 7 мая, Джей-Джей был обвинен в «крайней небрежности», допустив, что засекреченные документы попали в руки Люн. Два пункта обвинительного акта определенно ссылались на документы, раскрывающие секретные места, используемые в расследовании «Королевского туриста» - деле Питера Ли - и в электронном сообщении от легата ФБР в Гонконге, датированном 12 июня 1997 года, под грифом «секретно», найденного в книжном шкафу на втором этаже в доме Люн.
Обвинительный акт также обвинял Джей-Джей Смита в обмане ФБР и Соединенных Штатов, так как он, утверждая о своей честной службе, поддерживал «непристойные сексуальные отношения с Катриной Люн» и не сообщал ФБР об ее «несанкционированных контактах с КНР» и об ее признании, «что она тайно передавала информацию КНР без разрешения». Кроме того, обвинительный акт обвинял Джей-Джей в четырех пунктах мошенничества с использованием электронных средств связи за то, что он периодически отправлял в штаб-квартиру ФБР свои сообщения с уверениями, что «Горничная» является надежным информатором. Джей-Джей Смита не обвиняли в том, что он знал, что Люн брала документы из его портфеля или что она передавала информацию Китаю. Обвинительный акт из шести пунктов предусматривал максимально возможное наказание в виде сорока лет тюремного заключения, хотя федеральные рекомендации по вынесению приговора делали вероятным значительно более короткий срок.
На следующий день пришла очередь «Горничной». Федеральное большое жюри подало обвинительный акт из пяти пунктов, обвиняя ее в несанкционированном копировании информации, касающейся национальной обороны, с «намерением и причиной полагать», что эти данные могут нанести ущерб Соединенным Штатам или принести пользу иностранной державе. Как в случае Смита, один из процитированных документов, раскрывал засекреченное место, использованное в расследовании «Королевского туриста», а другой был сообщением от легата в Гонконге в 1997 году.
Еще три пункта обвиняли, что Люн «преднамеренно сохранила» три документа - расшифровки стенограммы и резюме ее сеансов связи с Мао, документ «Королевского туриста», и сообщение из Гонконга 1997 года. Если бы ее признали виновной, ей угрожало максимально возможное наказание в виде пятидесяти лет тюремного заключения, но более вероятным был срок от десяти до четырнадцати лет.
Хотя и Смита и его возлюбленную обвинили по законам, которые обычно вместе называют «законами о шпионаже», ни один из них не был обвинен по более серьезным статьям, которые предусматривали пожизненное заключение, или при некоторых обстоятельствах, даже смертную казнь.
Дебра У. Янг, федеральный прокурор в Лос-Анджелесе, вскоре назначила для судебного преследования Катрины Люн Майкла У. Эммика, ветерана прокуратуры с двадцатилетним стажем, который провел несколько важных дел, связанных с крупными мошенничествами и коррупцией. Ведущим обвинителем в деле Джей-Джей Смита стала Ребекка Лоунергэн, которая была помощником прокурора в Лос-Анджелесе в течение десятилетия и работала над рядом дел, связанных с национальной безопасностью. Джон B. Oуэнс, помощник прокурора в делах, связанных с мошенничеством и коррупцией, работал с нею.
Утром 19 июня «Горничная», которая была в тюрьме, начиная с ее ареста, в федеральном суде в центре города Лос-Анджелес подала судье Флоренс-Мэри Купер прошение об освобождении под залог. К тому времени, когда пресса и публика были допущены в зал суда, Катрина Люн уже сидела на правой стороне зала суда за столом защиты рядом со своими адвокатами, Левин и Вандервельде. На Люн был зеленый бесформенный жакет больше обычного размера. Она выглядела маленькой, чуть выше пяти футов, крошечной женщиной с черными, как уголь волосами, завязанными в плотный пучок, с тонким, точеным лицом, с высокими скулами и упрямым подбородком. На ней было немного румян и чуть-чуть губной помады. Она следила за слушаниями внимательно с абсолютно нейтральным выражением лица до самого конца процесса.
Команда правительства пришла в виде мрачных, стриженых под «ежик» мужчин в костюмах, и одной женщины - Дайаны Поули, высокой, белокурой помощницы федерального прокурора. Группу обвинителей возглавлял Эммик. От ФБР были Лес Уайзер и Питер Дюрст.
Судья Купер, седая женщина шестидесяти двух лет, родившаяся в Канаде, была назначена на этот пост за четыре года до этого президентом Биллом Клинтоном. Она объявила, что она «достигла предварительного решения выпустить ее под залог в два миллиона долларов». Для Люн это было хорошей новостью.
Но подождите – судья Купер сказала, что новая информация вызвала у нее «некоторые сомнения», прежде всего, два письма, которые супруги Люн написали китайским руководителям в 1998 году. Они доказывали ее близкие отношения с высокопоставленными должностными лицами, что суд счел «особенно тревожащим». В одном из писем Люн писала, что она хотела сделать большие инвестиции в недвижимость в Шэньчжэне, быстро развивающейся индустриальной области к северу от Гонконга, и просила, чтобы местные органы власти получили распоряжение разрешить ей купить землю. Она писала, что «моя фирма «Hong Kong Fulichang International Company» в Гонконге привлекла 500 миллионов гонконгских долларов из британских и американских банков (в случае необходимости, сумма может быть увеличена до одного миллиарда)».
Второе письмо о той же самой сделке на землю выражало ее оценку «огромной поддержки, которую вы оказывали мне за эти годы». Каждый раз, писала она, «вы откликались, чтобы решить проблемы от моего имени».
Судья Купер явно наслаждалась тем видом напряженного ожидания, «саспенсом», который часто используют телевизионные программы в судебных драмах. Результат не был раскрыт аудитории до конца.
Левин вышла на подиум и утверждала, что письма, которые взволновали судью, все были частью работы Люн для ФБР. Мужу Люн «не тонко угрожали» обвинением в нарушении налогового законодательства. С некоторой страстностью Левин утверждала, что Люн была политической жгучей темой; не было никакого способа, почему Китай захотел бы ее.
Эммик, в свою очередь, поднялся, чтобы заявить, что залога в 2 миллиона долларов будет недостаточно. Люны продали их дом в Сан-Марино за 1,8 миллиона долларов. Им принадлежало несколько жилых домов, сказал он; они пытались продать три, что принесет ей больше наличных денег и облегчит для нее возможность скрыться.
Даже если бы Люн была обязана носить устройство прослеживания, то она могла бы ускользнуть от агентов ФБР, возражали обвинители. Высокий, долговязый правительственный техник объяснил суду, что глобальная система спутниковой навигации не безупречна; GPS может сказать в пределах тридцати футов, где находятся люди. Но в центре города Лос-Анджелес система заблокирована. Вы можете войти в это здание, отключить браслет, выйти через другой выход, и все: человек ушел.
Затем судья Купер резюмировала ситуацию. У Люн и Джей-Джей Смита «были сексуальные отношения»; ответчику, хотя и не обвиненному в шпионаже, угрожали четырнадцать лет тюремного заключения, по оценке правительства. Люн «могла бы сделать разумный вывод, что» она могла бы быть признана виновной. Правительство, отметила Купер, нашло, что у Люнов было шестнадцать иностранных счетов в банках, она давала ложные показания, предприняла пятнадцать путешествий за границу, без разрешения ФБР, и получила 100 000 долларов от КНР. Она и ее муж были обвиняемыми в незаконченном деле по обвинению в неуплате налогов.
Все это звучало так, что судья Купер, в конце концов, не позволит «Горничной» выйти из тюрьмы. Но, с другой стороны, сказала Купер, были факторы, говорящие в пользу освобождения под залог: Люн сотрудничала с правительством и не попыталась бежать, когда у нее была для этого возможность.
Тогда Купер и объявила о своем решении. Суд пришел к выводу, что вероятно, обвиняемая будет присутствовать на заседаниях суда, сказала она. Она установила сумму залога для освобождения в 2 миллиона долларов и потребовала, чтобы Люн носила электронный браслет с датчиком GPS и не покидала своего места жительства, за исключением поездок в офис ее адвоката, суд, или безопасное помещение в здании суда, где она могла читать правительственные документы, чтобы помочь готовить свою защиту. Она не могла ехать в морские порты, аэропорты, или на автобусные вокзалы. Она также должна была сдать свой паспорт.
У Люн не было никакой реакции на решение судьи, которое означало, что ее трехмесячное пребывание в тюрьме должно было вскоре закончиться. Но как только слушание было закончено, она встала и обняла обоих своих адвокатов. Впервые она улыбнулась.
Последовали месяцы юридического маневрирования между правительством и адвокатами Люн и Джей-Джей. «Горничная» внесла залог, и Люны переехали в одну из принадлежавших им квартир.
Хотя Люн была вне тюрьмы, несколько недель спустя, Купер подписала постановление, вводящий дальнейшие ограничения для нее. Она не должна была находиться в пределах одной мили от китайского консульства или приближаться ближе ста ярдов к любому консульскому автомобилю. И у нее не должно было «быть сознательно никакого контакта» с кем-либо из КНР.
Даже прежде, чем «Горничная» была отпущена под залог, ее адвокаты дали понять, что их стратегия будет состоять в том, чтобы попытаться вынудить правительство раскрыть тайны. Секретная информация стала бы «центральной в защите нашего клиента в этом деле», предупредили они. Левин и Вандервельде просили у правительства доступ к «информации, которую Люн давала ФБР за прошедшие 20 лет».
- Мы ожидаем, что правительство должно будет принять твердые решения о публичном раскрытии ценности 20-летней разведывательной деятельности по добыванию секретов, чтобы продолжать опрометчивое судебное преследование лояльной американки, - сказали защитники. Это была классическая тактика «мягкого шантажа». Как правило, в делах, связанных с национальной безопасностью и шпионажем, защита пытается создать проблемы для правительства, угрожая раскрыть его секреты.
Согласно Закону о процедурах, связанных с секретной информацией (Classified Information Procedures Act, CIPA), судья может рассматривать при закрытых дверях документы, об использовании которых просит защита, если обвинители утверждают, что материал содержит правительственные тайны. Этот закон был задуман, чтобы предотвратить раскрытие секретных данных в шпионских процессах. Но суд может принять постановление, что документы важны для защиты и должны быть раскрыты. Сталкиваясь с таким выбором, во многих случаях, правительство отказывалось от обвинений или существенно их пересматривало, исходя из того, что риск раскрытия засекреченной информации мог перевесить обвинительный приговор подсудимого. И этот закон часто используется адвокатами как рычаг для достижения соглашения о признании вины.
В отличие от Люн, Джей-Джей Смит не сидел за решеткой. Его защитники прилагали все усилия, чтобы сохранить это положение. Джей-Джей занимался расследованием дел, связанных с китайским шпионажем, в течение двух десятилетий. Он знал все, что можно было знать о китайской программе ФБР. И у него было два очень умных адвоката. Если бы его дело дошло до судебного процесса, правительство хорошо знало, что его секреты могли быть раскрыты в суде.
Правительство этого очень не хотело. Сторона обвинения решила договариваться с адвокатами Джей-Джей о соглашении о признании вины, что означало, что не будет никакого судебного процесса против прежнего контрразведчика. Тем не менее, всегда была возможность, что судья приговорит его к тюрьме.
12 мая 2004 года Джей-Джей признал себя виновным только по одному пункту уголовного преступления, в том, что обманывал ФБР, скрывая свои интимные отношения с Катриной Люн. Обвинение в «крайней небрежности» отклонили. Он должен был бы «полностью сотрудничать» с ФБР и отвечать на все вопросы на допросах. Как часть соглашения о признании вины, Джей-Джей должен был бы свидетельствовать в суде против его давней любовницы, если бы она предстала перед судом.
Но соглашение о признании вины Смита содержало семена катастрофы для стороны обвинения «Горничной». На странице 7 шестнадцатистраничного соглашения о признании вины в тени скрывался единственный параграф, который, как оказалось, был миной. Ключевое предложение требовало, чтобы подсудимый «вышел из любого соглашения о совместной защите (письменного или устного), касающегося этого дела, включая любое соглашение такого рода с Катриной Люн, с адвокатами Катрины Люн, или со служащими адвокатов Катрины Люн, и не обменивался в дальнейшем никакой информацией, касающейся этого дела, с Люн, с адвокатами Катрины Люн, или со служащими адвокатов Катрины Люн».
Адвокатам Люн вручили неожиданный подарок - обвинители. Формулировка «никакого дальнейшего обмена информацией» могла подразумевать, что адвокаты Люн не могли допрашивать Джей-Джей, потенциального свидетеля против нее. Шестая Поправка к Конституции ясно говорит, что обвиняемые имеют право на «очную ставку со свидетелями», показывающими против них и на принудительный вызов свидетелей для своей защиты. Левин и Вандервельде увидели это открытие и атаковали. В ноябре они подали прошение о прекращении дела на основании «неправомерного поведения стороны обвинения» из-за запрета «обмениваться в дальнейшем информацией».
Правительство старалось найти способ возразить. Эммик, ведущий обвинитель Люн, раз за разом отправлял по электронной почте запросы Министерству юстиции и другим обвинителям, пытаясь узнать, кто вставил столь пагубную формулировку в соглашение Джей-Джей Смита и почему.
Правительственное резюме, пытающееся объяснить историю спорного параграфа, утверждало, что формулировка о запрете «дальнейшего обмена информацией» была предложена Лоунергэн, но написана Джоном Oуэнсом, ее партнером в этом процессе. Согласно Лоунергэн, «Oуэнс сделал первый проект соглашения о признании вины, и затем мы вместе прорабатывали все соглашение о признании вины».
Эти два прокурора сказали Эммику, что формулировка была предназначена только для того, чтобы потребовать, чтобы Смит вышел из какого-либо соглашения о совместной защите с адвокатами Люн. Адвокаты обвиняемых в отдельных случаях иногда вступают в такие совместные договоренности, которые обычно являются секретными, чтобы помогать друг другу.
- Этот пункт никогда не предназначался, чтобы помешать защите опросить Джей-Джей или использовать его как свидетеля Люн, - сказала Лоунергэн. – Конечно, нет. Это - Юридическая школа 101. Намерение, как она сказала, состояло в том, чтобы предотвратить адвокатов двух обвиняемых от совместного использования секретных данных через соглашение о совместной защите. Все это произошло негласно. Затем, в январе 2005, ошеломляющим неожиданным ходом, судья Купер отклонила все обвинения против Катрины Люн, сказав, что правительство проявило «преднамеренное и умышленное неправомерное поведение», включив в формулировку соглашения Джей-Джей запрет о «дальнейшем обмене информацией». Доступ к свидетелю обвинения - основное конституционное право, отметила Купер, и в нем обвиняемой было отказано.
Правительство, сказала судья, неоднократно настаивало, что оно никогда не намеревалось запрещать Смиту говорить с адвокатами Люн, что лишь сама формулировка была «неловко сформулирована». Но Купер не согласилась с этим. Не было ничего неоднозначного в этом пункте, постановила она: - Смиту сказали не разговаривать с Люн или с ее адвокатами.
Обвинители, она добавила, «исказили» цель пункта. В тоне, который редко можно услышать в федеральном суде, Купер даже не пыталась скрыть свой гнев. «В этом деле правительство решило удостовериться, что у Люн и ее адвокатов не будет доступа к Смиту. Когда им прямо сказали, что они сделали, они попытались блокировать вопрос, совершенно неподобающим для прокуратуры образом.
Адресатом ее гнева был кроткий Майкл Эммик. Три месяца спустя, однако, судья Купер пошла на попятный, признав, что Эммик был выбран ею неверно, так как не он создавал проект соглашения о признании вины. Но она отклонила просьбы правительства пересмотреть прекращение дела.
Это было странное и неожиданное развитие событий. Почему федеральные прокуроры так ужасно всё испортили? Разумеется, они знали, что Шестая Поправка к Конституции дает обвиняемым право на очную ставку со свидетелями против них. Действительно ли это была преднамеренная попытка торпедировать дело против Люн, чтобы избежать раскрытия тайн разведки в суде - и непристойных деталей шпионского и сексуального скандала?
Это могло стать подходящей версией для людей, склонных всюду видеть заговоры, но более вероятно это был результат плохой грамматики и невероятной бюрократической путаницы. Эммик, встревоженный тем, что на его глазах самое сенсационное дело о проникновении китайской разведки в ФБР развалилось, предложил свое собственное объяснение того, почему формулировка о «запрете дальнейшего обмена информацией» была включена в соглашение о признании вины.
«Цель пункта состояла в том, чтобы воспрепятствовать помощи адвокатов Смита адвокатам Люн в их ходатайствах по защите. К сожалению, пункт был написан в такой формулировка, которая была грамматически неуклюжей и неоднозначной». Формулировка о «запрете дальнейшего обмена информацией», добавил Эммик, «могла интерпретироваться таким образом, что адвокаты Люн не могли допрашивать самого Смита. А это не было намерением и было бы очевидным нарушением и Конституции и правил юридической этики».
Как бы то ни было, дело против «Горничной» было отвергнуто судом, удар по репутации правительства в деле, о котором столь громко трубили, когда Джей-Джей Смит и Люн были арестованы, и им было предъявлено обвинение.
Всякий раз, когда в правительстве происходит сумятица, первая реакция бюрократов состоит в том, чтобы указывать пальцами друг на друга. Как и следовало ожидать, правительство, в ответе на провал дела, поспешило заявить, что чиновники в отделе контрразведки Министерства юстиции не играли никакой роли в формулировке соглашения Смита о признании вины, что все это было сделано прокурорами в Лос-Анджелесе. Однако было бы слишком наивно предполагать, что чиновники Министерства юстиции в Вашингтоне тщательно не контролировали и не санкционировали это соглашение.
Один вопрос оказался почти упущенным в ходе бурного судебного сражения вокруг спорной формулировке в соглашении о признании вины Джей-Джей Смита. Катрина Люн, по ее собственному признанию ФБР, передавала информацию МГБ и работала на китайскую разведку в течение многих лет. Китай заплатил ее 100 000 долларов. Она, как предполагалось, шпионила для ФБР, которое заплатило ее 1 718 889 долларов в виде жалования и возмещения расходов и другие деньги на протяжении более девятнадцати лет. В ее доме у нее были секретные документы ФБР, которые, как она утверждала, она украла у своего любовника. Учитывая этот набор фактов, почему же ее не обвинили по гораздо более серьезному закону о шпионаже?
Вопреки общественному восприятию в американском законе нет никакого преступления «шпионаж». Слово не появляется нигде в американском своде законов (только в названии Главы 37, раздела 18). Хотя полдюжины законов обычно упоминаются как «законы о шпионаже», но только Статья 794 нацелена на любого, кто передает информацию «любому иностранному правительству», и предполагает более суровые наказания. Вот эту статью и подразумевают обвинители, когда говорят о «шпионаже».
В пределах Министерства юстиции существовало расхождение во мнениях о том, следует ли наказать Люн по всей строгости закона или стоит подойти к обвинению более осторожно. Брюс Си. Суортц, старший чиновник Министерства, как говорили, стремился обвинить Люн по статье за шпионаж. Служащие отдела контрразведки Министерства, Джон Дайон, начальник отдела и ветеран многих шпионских процессов, Рон Рус, и Роберт Э. Уоллес-младший, были вовлечены в обсуждение, как и бюро федерального прокурора в Лос-Анджелесе. В конце концов, было решено предъявить «Горничной» менее суровое обвинение в завладении и хранении засекреченной информации.
Ни один из чиновников Министерства юстиции, вовлеченных в принятие этого чувствительного решения, не захотел его комментировать. Эммик только сказал, что шли дискуссии между Лос-Анджелесом и Вашингтоном «о том, были ли более серьезные обвинения в шпионаже поддержаны доказательствами, или были бы желательны как стратегия». Было решено «не обвинять в шпионаже и не толковать обвинения расширительно иным образом».
Лоунергэн, по ее словам, также не обсуждала решения, принятые Министерством юстиции и обвинителями. Но она указала, что, в конечном счете, решение было принято в Вашингтоне. - Когда к делу привлечено внимание на высоком уровне, из этого следует, что люди высокого уровня будут вовлечены и в принятие решения, - сказала она. - Я не сказала бы, что это дело было под нашим [прокурорским] контролем.
- В любом шпионском деле вы хотите предъявить обвинение в таком узком толковании, в каком вы можете, - продолжала Лоунергэн. – В противном случае у вас возникнет огромная проблема с «мягким шантажом». Вы открываете дверь к раскрытию секретов.
- Попытка преследовать по суду в делах, связанных с национальной безопасностью, походит на хождение по натянутому канату. Чем более серьезно обвинение, которое предъявляет правительство, тем больше риск, что будут раскрыты чувствительные тайны. У нас есть все эти доказательства, но как мы можем их использовать? Как обвинителю, вам придется ужом извиваться, пытаясь доказать некоторые из этих дел. Многие из самых серьезных дел вообще никогда не доводят до предъявления официальных обвинений.
Ребекка Лоунергэн, ставшая профессором права в Калифорнийском университете Калифорнии после ухода из бюро федерального прокурора, добавила: - Чем более чувствительна информация, которую кто-то взял, тем более вероятно случается так, что спецслужбы не захотят, чтобы она была раскрыта во время уголовного судебного процесса. То, что видит публика, «обычно лишь вершина айсберга. Вы не собираетесь использовать в обвинении ваш самый серьезный материал, потому что вы не хотите рисковать раскрытием самого серьезного материала.
Эммик согласился, что «мягкий шантаж» был огромной проблемой в случае Люн: -Проблема состоит в том, чтобы всегда предъявлять обвинение, достаточно узкое, чтобы избежать «мягкого шантажа», и достаточно широкое, чтобы отразить серьезность проступка. Было принято решение, «предъявить обвинение по делу в узкой формулировке, так что все, что мы должны были сделать, это установить, что она владела этими документами, они были секретными документами, и она знала, что они были секретными. Это было узким, как скальпель, способом предъявить обвинения по делу.
- Мы уменьшили бы вероятность раскрытия секретных данных. Мы хотели уменьшить риск подвергнуться «мягкому шантажу». Были обсуждения внутри офиса федерального прокурора и в рамках Министерства юстиции относительно того, формулировать ли обвинения более широко, обвинения, которые фактически включали шпионаж, или заговор, в который могло быть вовлечено также китайское правительство.
- Она в ряде случаев ездила в Китай и встречалась с представителями их разведывательной службы. Информация, очевидно, передавалась. Но чем больше обвинение сосредотачивалось бы на передаче информации, тем больше секретных данных было бы вовлечено в процесс, и тем более уязвимым к «мягкому шантажу» становилось бы дело.
Когда правительственные тайны раскрываются в суде, сказал Эммик, это создает дополнительную проблему. - Вы должны рассекретить документы, чтобы принести их на судебный процесс, и когда вы их рассекречиваете, вы теряете симпатии присяжных. Присяжные подумали бы: - Если это больше не является секретным, тогда какое это имеет значение? Как это могло быть настолько важным?
Была и другая, и, по крайней мере, столь же веская, причина, что правительство не обвиняло Люн в шпионаже, несмотря на ее признания ФБР. Обвинители, конечно, описали ее как китайского шпиона. В одном документе суда правительство назвало ее «агентом для КНР» и сказало что, в то время, как она все еще оставалась информатором ФБР, «она начала работать на Министерство государственной безопасности (МГБ), которое является разведывательной службой КНР». И согласно показаниям под присягой ФБР, она созналась в похищении документов из портфеля Джей-Джей Смита и «признала, что разведывательную информацию, которую она получала таким путем, она передавала МГБ». Но заметно, что в показаниях под присягой опущено описание какого-либо определенного документа, который она, возможно, передала в Китай. Вывод ясен: «Горничная» оказалась достаточно осторожной, чтобы признаться в передаче МГБ хоть какого-то определенного документа, в противном случае, показания под присягой ФБР, по-видимому, включали бы эту ключевую информацию. – Тот факт, что не было никакого определенного документа, который она передала, был важным фактором, - подтвердил Эммик.
18 июля 2005 года Джей-Джей Смит предстал перед судьей Купер для вынесения приговора. – В том, что я стою здесь сегодня, я не могу обвинить никого, кроме себя самого, - сказал он ей. - Я стою перед вами, пристыженный и униженный.
Лоунергэн привела доводы в пользу короткого тюремного срока, утверждая, что Смит подвергал опасности национальную безопасность своей интрижкой с «Горничной». Правительству, сказала она, «придется в течение многих последующих лет с трудом разбираться, чтобы определить, какой ущерб был здесь причинен».
Судья не выбрала тюремного заключения для наказания Джей-Джей Смита. Она приговорила его к трем месяцам домашнего ареста, трем годам условного осуждения (пробации), и оштрафовала его на 10 000 долларов. В случае соглашения о признании вины, его, возможно, посадили бы в тюрьму на шесть месяцев. Со слезами на глазах он повернулся к своей жене и сыну, сидевшим в зале суда, и попросил у них прощения.
Обвинители, тем временем, не были готовы бросить свое преследование Катрины Люн. После того, как судья Купер отклонила обвинительный акт против «Горничной», правительство обратилось с этим делом к Девятой выездной сессии суда. В то же самое время ФБР продолжало копаться в финансах супругов Люн. Вероятное обвинение в неуплате налогов все еще нависало над парой.
В первоначальном иске, поданном, чтобы арестовать Люн, правительство обрисовывало в общих чертах три случая неуплаты налогов. Ее обвиняли, что она не заплатила налоги с суммы, по крайней мере, 435 000 долларов из более, чем 500 000 долларов, которые она получила от ФБР за ее услуги информатора. Кроме того, иск утверждал, что она не заплатила налогов с 1,2 миллиона долларов, которые компания «Нортел» заплатила ей через Merry Glory, Ltd., гонконгскую фирму, которой она управляла. Люн вступила в соглашение, чтобы представлять гигантскую канадскую телекоммуникационную компанию в совместном предприятии для продажи цифровых коммутационных систем производства «Нортел» в Китае.
Наконец, правительство утверждало, что Люн участвовала в налоговой схеме, чтобы получать ежегодные налоговые вычеты процентов по ипотечному кредиту в размере приблизительно 40 000 долларов на свой дом, делая ежемесячные платежи на счет на имя фирмы "Right Fortune, Ltd.", в банке «Хан Сен» в Гонконге. Хотя фирма "Right Fortune" возможно держала ипотеку на роскошный дом Люнов в Сан-Марино, но компанией фактически управляла сама Катрина Люн. Каждый месяц Люн должным образом посылала чек на 6 000 долларов на счет в гонконгском банке. Как выразилось ФБР, Люн «делала ипотечные платежи самой себе, а затем вычитала процент из этих платежей».
Ввиду трех нависающих над нею дел по неуплате налогов и возможности, что апелляционный суд снова открыл бы процесс, который отвергла судья Купер, Люн и ее адвокаты решили, что пришло время достигать соглашения о признании вины. Если бы правительство начало бы процесс по обвинениям в неуплате налогов, это могло бы означать, вероятно, долгие годы дорогостоящей тяжбы для Катрины Люн и ее мужа.
В декабре, прежде чем апелляционный суд мог вынести решение, Люн согласилась на сделку. Она признала себя виновной во лжи о своей любовной интриге с Джей-Джей - она сначала сказала, что он был не чем иным как «хорошим другом семьи», и что у них были «деловые отношения», и она отрицала, что путешествовала с ним за границу, хотя они посещали вместе Гонконг и Лондон.
Кроме того, она признала себя виновной в том, что не сообщила о 35 000 долларов, полученных ею от ФБР, в своей налоговой декларации 2000 года. Она также согласилась, что в семилетний период после 1995 она не сообщала о 207 000 долларов, полученных в виде жалования и возмещения расходов от ФБР. Она должна была согласиться на девять сеансов допросов и пройти тест на детекторе лжи, если потребуется. В свою очередь, правительство согласилось не предъявлять уголовные обвинения за неуплату налогов Кам Люну и уладить задолженности по выплате налогов, которые были должны супруги.
16 декабря «Горничная» предстала перед судьей Купер в последний раз. Она была приговорена к трем годам условно в форме пробации, двумстам часам общественных работ, и оштрафована на 10 000 долларов. По существу, и Смит, и Люн легко отделались. И правительство избежало спектакля в зале суда, которое могло бы поставить его в неудобное положение.
Не удивительно, что Катрина Люн заявила судье: - Я люблю Америку.
Но Джей-Джей, хоть и избежал тюрьмы, испортил свою репутацию. Звезду команды контрразведки Лос-Анджелеса арестовали его товарищи - агенты ФБР и притащили в наручниках к федеральному судье. Личные негативные последствия, волновавшие его, были отражены в письме, которое он по электронной почте отправил друзьям, когда согласился признать себя виновным.
Хотя его адвокаты сказали, что он, вероятно, получит минимальный срок заключения или пробацию, Джей-Джей волновался. «С моим счастьем муж судьи тут же сбежит со своей тридцатилетней секретаршей, и я получу пять лет, чтобы ломать камни - в полосатой пижаме».
На глазах своих жены и сына он написал, что должен был сказать суду, «'я вступил в несанкционированные близкие отношения с Катриной и затем лгал об этом своему работодателю'. Вот черт!»
Хотя он мог «начать убеждать в своих разбитых отношениях с Гэйл, с Келли, с семьей... Я был на грани срыва, мои семейные отношения разрушены... и, возможно, придется свидетельствовать против кого-то, кому я верил в течение восемнадцати лет, и она уйдет на долгое время».
Его жена осталась с ним, несмотря на все. Гэйл Смит прочно верила в семью. Их сын Келли работал барменом, окончил юридическую школу, и, по иронии судьбы, стал прокурором.
Билл Кливленд и его жена расстались. Потеряв свою работу с шестизначным жалованием в Ливерморской лаборатории, он превратился в преподавателя криминалистики.
Что касается мужа Люн, он все еще любил свою жену. Кам Люн, казалось, остался преданным и верным Катрине, несмотря на ее внебрачные приключения. - Я - самый обычный человек, оказавшийся в этой необычной ситуации, - говорил он. - Она – моя забота, блестящий человек, уязвимый и неуверенный. Это моя работа, чтобы пережить все это и защитить ее.
Так что же тогда, это был его открытый брак? - Нет, не открытый брак, я ведь китаец по культуре. Это самая большая история любви. Это моя миссия, моя роль. Это как если бы я был помещен в космос, чтобы заботиться о ней.
Катрина Люн, объект всего этого обожания, старалась не высовываться, избегая общественного внимания, которым она когда-то так наслаждалась. Она признала себя виновной в двух уголовных преступлениях. Она больше не пользовалась своим престижем и статусом видного лидера Сообщества американских китайцев в Лос-Анджелесе.
Лес Уайзер, после двадцати трех лет в ФБР, вышел в отставку в 2007 году со своей последней должности старшего специального агента в Ньюарке, штат Нью-Джерси. Он едва ли был рад, что дела Джей-Джей Смита и Катрины Люн, которые он так тщательно расследовал, закончились именно так. Но Уайзер был агентом ФБР, он не отвечал за судебное преследование. Он мог быть доволен тем фактом, что сделал свою трудную работу, и сделал ее хорошо.
Шериф поймал плохих парней.

[Моргенштерн]

Глава 19
«ОРЛИНЫЙ КОГОТЬ»

Случай «Горничной» был достаточно драматичным, объединив секс, шпионов, секретные доклады в Белый дом, и миллионы долларов, но это был не первый случай проникновения Китая в американскую спецслужбу.
За три десятилетия до того, как Катрина Люн передавала тайны ФБР китайскому МГБ, китайская разведка завербовала на долгий срок шпиона в ЦРУ. Его звали Ларри Вудай Чин, и его преследование и последующее обнаружение и арест получили кодовое название «EAGLE CLAW» - «Орлиный коготь».
Высокий и настолько тощий, что его товарищи в Яньцзинском университете в Пекине, где он изучал английский язык, прозвали его Кузнечиком, Чин жил двойной жизнью более чем в одном аспекте. Его коллегам в Службе информационного иностранного радиовещания ЦРУ очкарик Чин казался тихим и бесцветным. Но он был не только китайским шпионом - за все эти годы Пекин заплатил ему приблизительно миллион долларов – у него было множество подружек, склонность к сексуальным игрушкам, он проигрывал десятки тысяч долларов в казино Лас-Вегаса, и хранил золото в слитках в банке в Гонконге.
Не часто бывает, что ключ к раскрытию шпионской тайны является в буквальном смысле ключом, но именно так случилось в случае Ларри Чина. ФБР узнало, что американец, шпионящий для Китая, его личность еще не была определена, останавливался в номере 533 в отеле «Цяньмэнь» в Пекине. К 1983 году, спустя год после того, как досье «Орлиного когтя» было открыто, Чин уже был под подозрением. В мае того года, когда Чин улетал из Вашингтона в Гонконг, ФБР обыскало его багаже в международном аэропорту имени Даллеса и нашло ключ к номеру 533. Это был главный прорыв в этом деле.
Чин родился в Пекине в 1922 году и начал работать на Соединенные Штаты в 1944 году, во время Второй мировой войны, когда он был нанят как переводчик для бюро по связи взаимодействия американской армии в китайском городе Фучжоу. Именно тогда, как он позже признал, его завербовала китайская разведка. После войны, в 1948 году, он стал переводчиком в американском консульстве в Шанхае. Год спустя его перевели в Гонконг, а затем в Корею в 1951 году, где он допрашивал китайских военнопленных.
В Корее он тщательно отметил имена тех, кто сотрудничал с Соединенными Штатами и других, которые желали возвратиться в Китай как американские агенты, и передал эту информацию китайцам, за что ему заплатили 2 000 долларов. ФБР полагало, что его предательство военнопленных, возможно, стоило многих жизней, когда эти пленные китайцы были репатриированы.
В 1952 году Чин присоединился к Службе информационного иностранного радиовещания (Foreign Broadcast Information Service, FBIS) на Окинаве. Теперь у Китая был «крот» непосредственно в ЦРУ. Служба FBIS отслеживает радиопередачи и публикации во всем мире, но доступ Чина не был ограничен такими открытыми источниками. В то время он обычно получал сообщения от ЦРУ, включая отчеты тайных агентов. Он совершал частые поездки в Гонконг, где встречался со своим китайским «куратором» по имени Оу Цимин. Затем в 1961 году Чина перевели в отдел FBIS в Санта-Розе, Калифорния. За следующее десятилетие он совершил еще полдюжины поездок в Гонконг, где встречался с Оу и получал от него деньги за свои услуги.
В 1965 году Чин стал американским гражданином, что означало, что он мог получить разрешение безопасности после проверки данных. Он прошел тест на полиграфе - так точно называется детектор лжи, тестам на котором ЦРУ придает столь большое значение – и получил свой допуск.
Чин позже говорил, что он, возможно, не прошел бы тест, если бы вопросы ему задавали на китайском языке, но их задавали на английском.
Со своим разрешением безопасности на допуск к документам с грифом «совершенно секретно» Чин теперь постоянно получал секретные документы ЦРУ, которые он регулярно передавал китайцам. В 1970 он перешел в офис службы FBIS ЦРУ в Росслин, Вирджиния, недалеко от штаб-квартиры Управления в Лэнгли.
Чину принадлежали тридцать один объект недвижимости в районе Вашингтона и два кондоминиума в Лас-Вегасе. Сотрудникам и друзьям, он объяснял свое богатство тем, что якобы играл в «блэкджек» и был опытным счетчиком карт, что позволяло ему выигрывать в казино. Так как он делал высокие ставки, хвастался он, то казино компенсировало ему стоимость авиабилетов в Лас-Вегас и его пребывания в гостинице.
Чином руководили сотрудники Министерства общественной безопасности, основной спецслужбы Китая, пока в 1983 году не было создано МГБ. Его метод похищения документов был прост: он засовывал их под одежду или в портфель и выходил из здания. В FBIS были только случайные выборочные проверки портфелей.
Затем Чин фотографировал засекреченные документы и передавал пленки китайским агентам во время ряда встреч в торговом центре Торонто. Он также встречался с китайскими офицерами разведки в Гонконге, Макао и Пекине.
Он сохранял дотошные дневники своих путешествий и встреч с его «кураторами». Одна запись отмечала блюда, которые он ел, когда обедал в Пекине с тремя старшими офицерами разведки. Еда включала «медвежьи лапы» и «жаркое из баранины».
Среди самых важных документов, которые Чин передавал китайцам, были засекреченные памятные записки о секретных приготовлениях президента Ричарда Никсона в 1971 году к историческому открытию к Китаю. Никсон объявил по телевидению в июле, что он поедет в Пекин, чтобы нормализовать дипломатические отношения между этими двумя странами. Он поехал в Китай в феврале 1972 года. Чина подозревали в том, что он передал китайской разведке секретный Президентский обзорный меморандум, обрисовывающий в общих чертах планы Никсона и цели его визита в Китай.
В июле 1981 года, после почти тридцати лет пребывания в ЦРУ как китайский «крот», Чин вышел в отставку в возрасте пятидесяти девяти лет. Чтобы засвидетельствовать его заслуги – Чин считался лучшим переводчиком ЦРУ, заместитель директора Управления вице-адмирал Бобби Инмэн лично наградил Ларри Чина медалью за службу в разведке во время церемонии отставки, где присутствовали его сотрудники. Неделю спустя Чин полетел в Гонконг, встретился со своим «куратором» из китайской разведки, и получил 40 000 долларов.
Чин мог вспоминать свою шпионскую карьеру с удовлетворением. Он был богат, его услуги очень высоко ценились разведывательной службой Китая, которая обхаживала его по-царски, у него было много приятелей, и самое лучшее: его более чем тридцатилетний шпионаж так и не был обнаружен.
Но как раз это-то и должно было вскоре измениться. В Министерстве общественной безопасности одно высшее должностное лицо начало волноваться из-за своего будущего. Звали его Ю Чжэньсань, и он не был каким-то заурядным офицером разведки. Его история был необычна.
Отец Ю, как сообщали, когда-то был женат на Цзян Цин, актрисе, которая использовала сценический псевдоним Лань Пин («Синее Яблоко») и однажды увлеклась Кан Шэном, легендарным главой разведывательных служб Китая. Она присоединилась к коммунистической революции и встретила Mao Цзэдуна, за которого вышла замуж. Цзян была одной из ключевых подстрекателей «Культурной революции», а после смерти Mao в 1976 году, она попала под суд как одна из печально известной «Банды четырех», обвинена в хаосе и тысячах жертв во время того периода. Ее признали виновной, ее смертный приговор заменили пожизненным заключением, и в 1991 году она совершила самоубийство, когда находилась для лечения в госпитале, выйдя из тюрьмы по состоянию здоровья.
Прежде чем Цзян вышла замуж за Mao Цзэдуна, отец Ю был с нею в ссоре, и до ее крушения, она была опасным врагом. Сам Ю Чжэньсань становился все более и более разочарованным в Коммунистической партии Китая и в ее руководстве. Он связался с ЦРУ и предупредил Управление, что у Пекина был шпион внутри американской разведки. Он брал на себя огромный риск, но рассматривал эту информацию как свой билет, чтобы выбраться из Китая.
ЦРУ не сразу же сообщило ФБР; оно молчало о тревожной новости в течение двух или трех месяцев, ведя свое расследование, затем сделало вывод, что такого проникновения не могло быть в ЦРУ, и оно, вероятно, было в вооруженных силах.
В сентябре 1982 года ЦРУ уведомило ФБР, что в американской спецслужбе мог быть китайский шпион. Сообщение приземлилось на столе Ивиана Cи Смита, уроженца Луизианы и ветерана ФБР, который был в Шэньяне с Биллом Кливлендом, когда они столкнулись с Гобау Минем, подозреваемым в деле «Ловушки для тигра».
Смит дал Ю Чжэньсаню кодовое имя «PLANESMAN» («Плэйнсмен» - так в американском флоте называют моряка, управляющего подводными рулями на подлодке). Он приказал специальному агенту Тому Карсону, который был известен как упорный следователь, попытаться выследить «крота» в американской разведке.
Карсон, уроженец Алабамы, пришел в ФБР в 1970 году и вел дела, связанные с иностранным шпионажем на протяжении большей части его двадцативосьмилетней службы в Бюро. Карсон приступил к устрашающему своей сложностью заданию, но работа продвигалась очень медленно, а в изначальной информации от ЦРУ было уж слишком мало подробностей.
Но тогда ЦРУ нашло подсказку. «Плэйнсмэн», Ю Чжэньсань, сказал, что «крот» летал в Пекин на самолете авиакомпании «Пан Америкэн», который вылетел из Нью-Йорка 6 февраля 1982 года, и возвратился в Америку 27 февраля.
Карсон начал проверять полетные листы, но с разочарованием узнал, что никакого рейса «Пан Америкэн» 6 февраля не было. Это было похоже на тупик. Но Карсон, верный своей репутации, продолжал копать. Наконец, он обнаружил обнаружил, что был рейс китайской авиакомпании «Чайна Эйрлайнз», по расписанию вылетавший в Пекин 5 февраля. Но из-за метели в районе аэропорта имени Кеннеди полет был отсрочен на несколько часов. И фактически самолет вылетел лишь 6 февраля.
Не было никакого способа проверить имена пассажиров на рейсе «Чайна Эйрлайнз»: компания не предоставляла свои списки пассажиров американским властям. Но Карсон не сдавался. Был обратный рейс «Пан Америкэн» в Нью-Йорк 27 февраля, и, проверяя список пассажиров, Карсон нашел только четырех американских граждан. Из них лишь один был мужчиной с китайским именем, который жил в Александрии, Вирджиния. Пассажиром этим был Ларри Вудай Чин.
ФБР спросило ЦРУ, работает ли Чин на Управление. ЦРУ, после проверки своего штата, сказало, что он «не наш». Хорошо, а был ли он когда-либо? - уточнило ФБР. ЦРУ проверило снова и с ужасом увидело ответ. Чин работал на Управление в течение трех десятилетий, но ушел в отставку год назад.
Теперь у «Орлиного когтя» был подозреваемый. Но одного наличия имени слишком мало, чтобы провести шпионское расследование и довести дело до суда. За Чином ФБР установило наблюдение, и начало прослушивать его телефон, получив ордер по закону FISA. Брюса Карлсона, специалиста ФБР по Китаю, направили руководить расследованием Чина. Карлсон говорил на путунхуа настолько хорошо, что по телефону его часто принимали за настоящего китайца.
Из подслушивания ФБР узнало, что Чин запланировал поездку в Гонконг весной 1983 года. - Мы получили ордер FISA на обыск его багажа в аэропорту имени Даллеса, - говорил Карсон. Но была одна проблема: потребовалось бы приблизительно сорок минут, чтобы отыскать и осторожно исследовать багаж Чина. Времени было недостаточно, чтобы сделать все до отлета самолета.
- Мы задержали вылет в аэропорту имени Даллеса на такое время, чтобы успеть взять багаж, распаковать его и потом снова вернуть в том виде, что и прежде, чтобы он ничего не заметил. Власти аэропорта сотрудничали с нами, а для пассажиров была придумана пусть вымышленная, но причина для задержки.
Карсон надеялся найти в багаже Чина засекреченные документы, но там не было ни одного. - Мы нашли ключ от номера в гостинице и сделали его снимок. Я не знал, что это было, и не понимал еще, насколько это было важно. Но это оказалось неопровержимой уликой.
- Вернувшись в офис, я спросил Брюса, 'Что там на ключе написано по-китайски?' Он сказал, что это название гостиницы: отель «Цяньмэнь». И еще на ключе был номер комнаты, 533.
- Это сразу о чем-то напомнило, и я вернулся и просмотрел наши досье: оказалось, что именно там он останавливался во время своей первой поездке в Китай, спустя год после того, как вышел в отставку. «Плэйнсмэн», источник ЦРУ в китайской разведывательной службе, сообщил нам об этой детали. Найденный ключ подтверждал информацию Ю Чжэньсаня и, кроме того, это подкрепляло и подтверждало достоверность и другой информации, которую он предоставлял. Кроме того, становилось ясно, что Чин планировал поехать из Гонконга в Пекин.
Почему Чин возвращал ключ от своего номера, было неясно. - В нашей стране мы не очень большое внимание уделяем гостиничным ключам, - сказал Карсон, - но, возможно, он думал, что должен его возвратить.
Несколько месяцев спустя Чин вылетел в Гонконг, чтобы встретиться с Оу Цимином, его оперативником. Чин намекал Оу, что китайцы могли бы попробовать завербовать Виктории Лю Мортон, женщину, которую он знал в ЦРУ. Она когда-то упомянула ему, что у нее был брат на материке; возможно, предложил Чин, этого брата можно было использовать как рычаг для влияния на нее. Оу решил, что одного «крота» было достаточно, и отверг идею. К Мортон китайцы не обращались и не вербовали ее.
На той же встрече Чин упомянул Оу о своих семейных проблемах. Если бы китайцы дали ему 150 000 долларов, сказал он, он мог бы заплатить своей жене и получить развод. Оу отказался.
У Ю, тем временем, было все больше лакомых кусочков для ЦРУ. Он сказал, что у «крота» в Нью-Йорке был контакт для чрезвычайных случаев. Им был китайский «спящий» агент по имени отец Марк Чун, римско-католический священник в Церкви Преображения Господнего на улице Мотт-Стрит, в сердце Китайского квартала Нью-Йорка. Чун прибыл в Америку в 1972 году, приглашенный церковью как помощник священника. Он, должно быть, произвел на епархию хорошее впечатление, потому что позднее Чун поднялся на должность управляющего прихода, став первым китайским священником на этом посту.
ФБР занялось расследованиями, пытаясь выяснить, был ли Чун настоящим священником, или просто изображал его. - Марк Чун на самом деле был священником, - сказал Карсон. - Китайская разведывательная служба послала его в семинарию. Он был завербован ими еще до того, как стал священником. Он был «кротом» в церкви. Он был также, насколько известно, первым китайским «нелегалом», который являлся также католическим священником.*


* «Нелегалом» на жаргоне секретных служб называют шпиона, не защищенного прикрытием дипломатической неприкосновенности. В случае поимки «нелегала» могут судить, посадить в тюрьму и даже казнить. В отличие от него, дипломата могут лишь объявить «персоной нон грата» и выслать из страны.



Чун переехал в Гонконг, и два агента ФБР, Пэт Дули и Ларри Гофф, опросили его там. Но Чун оказался бесполезен. – Потом он удрал, - рассказывал Карсон. – Он уехал из Гонконга и исчез где-то на материке. ФБР узнало, что Чун, хоть и был католическим священником, но был женат, с женой в Китае. Когда он посещал ее, он сменял свою сутану на гражданскую одежду.
ФБР не могло определить, то ли предполагаемой задачей Чуна в Америке было помочь Чину сбежать из Соединенных Штатов, если его шпионаж будет раскрыт, или он должен был следить, не попал ли Чин под подозрение. – Мы так никогда и не выяснили, какова была его роль, - говорил Карсон.
В 1984 году другой агент ФБР Кен Шиффер был назначен руководить расследованием дела Чина. «Плэйнсмэн», сказал Шиффер, «был референтом штаба, отвечающим за контроль». Но он не был оперативным офицером китайского «крота» в ЦРУ - им был Оу Цимин – и, как во всех спецслужбах, имя Чина хранилось в строгой тайне внутри китайской разведывательной службы.
Но Ю рискнул. - Он залез в досье своего коллеги, - рассказывал Шиффер. - Он копался в столе своего коллеги и получил всю информацию о путешествиях [Чина], гостиницах, людях, которых он встречал, но не нашел имени источника. Это имя, наконец, стало известно, когда Карсон проверял список пассажиров обратного рейса авиакомпании «Пан Америкэн».
Хотя Чин уволился из ЦРУ, он продолжал работать как переводчик по правительственному контракту. Но он понимал, что его значение для китайцев уменьшилось, как только он оставил ЦРУ. Поэтому он соврал Пекину, что получил работу в Агентстве национальной безопасности. Так как он никогда не работал на Агентство национальной безопасности, он купил экземпляр «Дворца головоломок» Джеймса Бэмфорда, первой серьезной книги об агентстве, взламывающем коды. Он перевел части книги на китайский язык, и передал их своим «кураторам».
Но в домашнем хозяйстве Чина отнюдь не все было безоблачным, благодаря внебрачным интрижкам Чина. В 1983 году его обвиняли в изнасиловании, за то, что он якобы ласкал девочку-подростка в прачечной его квартиры в Александрии, Вирджиния. Обвинение, в конечном счете, отклонили.
Чин был женат в 1949 году и развелся спустя десять лет; у него и его первой жены Дорис было трое детей. В Окинаве он встретил свою вторую жену, Кэти. Их отношения были бурными. Она знала о его интрижках и волновалась из-за его необъяснимых поездок.
Застав его в их квартире в кровати с любовницей, она позвонила подруге и в отчаянии спросила, что ей делать. ФБР перехватила и записала предложение подруги, что госпоже Чин следовало вылить на парочку кастрюлю холодной воды, это охладило бы их страсть. Подруга оставалась на линии, пока жена Чина следовала ее совету. Мгновение спустя прослушивание записало крик Кэти: - Он убивает меня! Он убивает меня! Мокрый и голый, Чин неистово бил жену ее же кастрюлей.
Чин часто занимался сексом по телефону с «племянницей» в Нью-Йорке, которая иногда ездила в Вашингтон, округ Колумбия, и проводила день с ним в мотеле. Однажды, говоря с подругой по прослушиваемому телефону, Чин сказал ей, чтобы она не забыла принести «машину». Агенты ФБР заволновались: вдруг это соучастница, возможно, другая шпионка, и она собирается принести шифровальную машину? Это могло быть большим прорывом в деле.
Но в более поздних разговорах, Чин и его подруга с пикантными деталями беседовали о том, как они будут использовать «машину», и стало ясно, что это не шпионское устройство, а сексуальная игрушка, вибратор на батарейках.
Поскольку ФБР продолжало наблюдать за Чином и собирать свидетельства его шпионажа, больше не было никакого сомнения, что именно он был «кротом», спрятавшимся в ЦРУ. Но была одна проблема. Не было никакого способа, чтобы Бюро смогло бы безопасно вытащить Ю Чжэньсаня из Китая. Ни ЦРУ, ни ФБР не хотели «засветить» источник, которому в случае разоблачения, разумеется, угрожала бы смертная казнь или пожизненное заключение.
Когда Ю сначала приблизился к ЦРУ, согласно Шифферу, «Управление заподозрило, что он мог быть ‘подставой’». Спецслужбы часто забрасывают «приманки», предлагающие информацию, иногда правдивую, иногда ложную, в враждебные разведслужбы. Цель состоит в том, чтобы внедриться или запутать противника.
- Но когда «Плэйнсмэн» дал нам подробные сведения об американце китайского происхождения, который был американским правительственным служащим, это убедило Управление, - вспоминал Шиффер. - Он был все еще на месте, когда мы идентифицировали Чина. Мы застряли на этом деле - мы почти год не могли ничего делать с Чином, пока «Плэйнсмэн» не ушел. Они [ЦРУ] устроили так, чтобы он поехал из Пекина на юг Китая, возможно, в Гонконг.
Хотя это ранее никогда не раскрывалось, вскоре после Ю Чжэньсаня ушел еще один китайский перебежчик. Он был сотрудником «Плэйнсмэна», но ни один из них не знал о другом. Второй перебежчик, принес с собой список имен китайских разведчиков в Соединенных Штатах. ФБР разыскало всех этих людей. Некоторых оставили под наблюдением, а других спокойно выслали.
Как показывают случаи, описанные в этой книге, шпионаж – это преступление, которое очень трудно доказать, если шпион не пойман на месте преступления, или сам не признался, потому что у агентов контрразведки редко есть прямые доказательства, что подозреваемый передал документы иностранной державе. При всех уликах, которые Бюро собрало на Чина, без его признания было бы очень трудно признать его виновным. Когда же «Плэйнсмэн» был в безопасности в Соединенных Штатах, у ФБР был открыт путь, чтобы продвинуться в разоблачении Чина. Все зависело лишь от того, как хорошо и тщательно это будет сделано.
Кен Шиффер решил, что к Чину пойдут агенты Руди Гэрин, Тэрри Рот, и Марк Джонсон. Гэрин был старым агентом контрразведки в полевом отделении ФБР в Вашингтоне, а позже руководил китайским отделом в штаб-квартире. Рот был его постоянным коллегой, а Джонсон работал в тесном сотрудничестве с Карсоном во время расследования.
22 ноября 1985 года, ближе к вечеру, трио постучало в дверь кондоминиума Чина в Александрии. Они представились агентами ФБР. Они сказали, что расследуют утечку секретных данных к разведывательной службе Китая и наделяются, что Чин мог бы помочь им. Чин предложил им войти, и все четверо мужчин уселись за обеденным столом Чина.
Гэрин недолго ходил вокруг да около и быстро перешел к сути. Он сказал Чину, что ФБР подозревает, что шпионом был именно он.
Чин все отрицал, и утверждал, что не имел никаких контактов с китайской разведкой. Тогда ему сказали, что ФБР известно об его полете в Китай 6 февраля 1982 года, и обратном рейсе 27 февраля. В то время как вы были там, сказали агенты, вы были почетным гостем на банкете и получили вознаграждение.
Теперь Чин знал, что он в беде. Ему показали изображение Ли Вэньчуна, старшего офицера китайской разведки, который вручил ему вознаграждение. Ему сказали, что ФБР также знало и об его встречах с китайским контактом в Торонто.
А затем ему показали фотографию ключа к номеру 533 отеля «Цяньмэнь». Мы знаем, что вы жили в этом номере в июне 1983 года, сообщили ему агенты.
Как и надеялись агенты, Чин испугался фотографии ключа из гостиницы.
- Он понял, что кто-то «изнутри» его выдал,- сказал Кен Шиффер. Ключ от гостиницы была только одним из определенных фактов, которыми мы располагали, но он был очень сильным. Потому что он показывал Чину, что у кого-то был внутренний доступ к его досье в штабе [китайской разведки].
Марк Джонсон усилил давление. В сентябре, сказал он, Чин встречался в Гонконге с Оу Цимином, его «куратором». Он говорил с Оу о том, что китайцы могли бы попробовать завербовать Викторию Лю Мортон, служащую ЦРУ, у которого был брат в Китае. И, добавил Джонсон, он просил 150 000 долларов, чтобы получить развод.
Это сработало. - У вас есть детали, которые знал только Оу, - сказал Чин. Он спросил, где агенты получили эту информацию, затем ответил на свой собственный вопрос. - Оу Цимин, должно быть, дезертировал, - сказал Чин.
- Он думал, что Оу Цимин дезертировал и выдал его, - сказал Шиффер, вспоминая времена, когда еще не было мобильных телефонов предсотового телефона, и чтобы позвонить по телефону-автомату, нужно было бросить десять центов. - Руди и Тэрри позволили ему думать так. Но на самом деле дезертировал Ю Чжэньсань, а не Оу.
Чин пытался потянуть время и попросил, чтобы агенты возвратились на следующий день. Они отказались, и Чин, убежденный, что его «куратор» предал его, начал говорить. Он говорил, и говорил, и говорил.
Шиффер и Том Карсон были наготове. Потом им позвонил по телефону Гэрин. Чин признался. Получив зеленый свет от Министерства юстиции, эти два агента появились в квартире Чина. Впервые Карсон увидел цель своей охоты. Он арестовал Чина и надел на него наручники. Агенты отвезли его в тюрьму округа Арлингтон.
Судебный процесс над Ларри Вудай Чином, обвиняемом по семнадцати пунктам в шпионаже и заговоре, открылся три месяца спустя в федеральном окружном суде в Александрии. Чин во время четырехдневного испытания выбрал себе линию поведения и настойчиво утверждал, что шпионил, чтобы улучшить отношения между Соединенными Штатами и Китаем. Его адвокат Джейк Стайн полагал, что такое объяснение Чином его предполагаемого мотива, давало самую лучшую, хотя и слабую надежду повлиять на присяжных.
Когда Чин увидел засекреченное от президента Никсона об его плане установления отношений с Китаем, он, по его словам, полагал, что «если эту информацию предоставить вниманию китайского руководства..., это могло бы сломать лед. Я хотел, чтобы Чжоу Эньлай увидел это». Обвинители, однако, сказали, что мотивом Чина были деньги, и указали, что ему хорошо заплатили.
Возможно, самым интересным открытием во время процесса было свидетельство специального агента Марка Джонсона, что у Чина не было никакого контакта с Оу Цимином с 1967 до 1976 год, потому что Оу был в тюрьме. Хаос «Культурной революции» поймал в ловушку даже «куратора» Чина.
Джозеф Джей. Ароника, помощник прокурора, обвинявший Чина на судебном процессе, спросил его, крал ли он «документы ЦРУ и передавал их китайцам?»
- Правильно, - ответил Чин.
- Вы знали, что документы, которые вы передавали... пойдут на самые высокие уровни китайского правительства?
- Да.
- Ваше намерение состояло в том, чтобы помочь Китайской Народной Республике?
- Да и... США, тоже.
Признания Чина не потребовали у жюри много времени для решения. Присяжным хватило трех часов, чтобы признать его виновным по всем семнадцати пунктам. Его жена, Кэти, сидящая в галерее, разрыдалась. Чина сопроводили назад в тюрьму. Ему грозили два пожизненных заключения. Вынесение приговора было назначено на 17 марта.
Почему он делал это? Хотя Чин утверждал, что хотел способствовать восстановлению отношений между Вашингтоном и Пекином, агенты ФБР, которые расследовали его случай, считали, что даже помимо денег Чин, который трудился во мраке в темных водах ЦРУ, жаждал признания, понимания своей важности, что он и получил от своих поклонников в китайской разведке.
Спустя две недели после того, как он был признан виновным, утром 21 февраля в 6.30 утра Чин съел свой завтрак. Немногим более двух часов спустя охрана нашла Чина в его камере. Он надел себе на голову пластиковый мешок для мусора и затянул его шнурком. Попытки спасти его были неудачны.
Он оставил записку для Кэти.
«Этим утром у меня была мечта о неземном мире, что расслабило меня умственно и физически... Когда я подумал о факте, что мне не придется ничего делать после пробуждения и я смогу... продолжать спать, это чрезвычайно удобно».
«Так что, рыбка, не беспокойся обо мне... Это ли не счастливая вещь в жизни... За исключением того, что я не могу остаться с вами, у меня уже есть все».
Все закончилось. Шпион внутри ЦРУ был пойман после трех десятилетий, и приговорил себя сам. В штабе ФБР дело «Орлиного когтя» было закрыто.

[Моргенштерн]

Глава 20
КРАСНЫЙ ЦВЕТОК

19 октября 2005 года, Тай Ван Мак, главный инженер в Лос-Анджелесе для китайскоязычного телевизионного канала, который передается в США через спутник, заказал телефонный звонок на номер в Чжуншане, Китай.
- Я работаю на Красный цветок Северной Америки, - сказал он. Так как Мак работал на телевизионный «Канал Феникс» (Phoenix North America Chinese Channel), а не на торговца цветами, это походило на фразу из шпионского фильма. Однако для ФБР эта фраза была похожа не на голливудский сценарий, а на очевидное кодовое обозначение семьи шпионов, возглавляемой Чи Маком, братом Тай Мака. Группа пребывала под интенсивным наблюдением ФБР уже больше года.
На телефонный звонок в Чжуншане, шумном городе в южном Китае, отделенном рекой Чжуцзян (Жемчужной рекой) от Гонконга, ответил Бу Бэйлян, исследователь в Университете Чжуншаня, а на самом деле, по мнению ФБР, офицер военной разведки Народно-освободительной армии Китая - и давний оперативный офицер Мака.
Согласно документам ФБР, Чи Мак, который работал на фирму «Power Paragon», крупного подрядчика Министерства обороны в Анахайме, тайно передавал Китаю важные данные ВМС США, касающиеся американских систем вооружения, на протяжении более двадцати лет.
Спустя девять дней после телефонного звонка «Красного цветка», агенты ФБР отвели Тай Мака и его жену Фук Ли от линии безопасности в международном аэропорту Лос-Анджелеса, где они ждали посадки на полуночный рейс на Гонконг. Оба были арестованы. Одновременно другие агенты ФБР ворвались в дом Чи Мака в Дауни, пригороде Лос-Анджелеса, и арестовали его самого и его жену Ребекку Чю.
Чи Мак, которому в тот момент было шестьдесят шесть лет, родился в Гуанчжоу, учился в Шанхае, натурализовался как американский гражданин в 1985 году, и с 1996 года имел допуск службы безопасности к документам с грифом «секретно» в «Power Paragon». Он был ведущим проектным инженером в исследованиях для разработки «тихого электрического привода» (Quiet Electric Drive, или QED), двигательной установки, которая должна была позволить подводным лодкам ВМС двигаться бесшумно, а также уменьшить шумность и, соответственно, возможность быть обнаруженным, и надводных кораблей.
В показаниях под присягой, поданных для получения ордера на арест Мака, специальный агент ФБР Джеймс И. Гэйлорд описал QED как «чрезвычайно чувствительный проект», с использованием технологий, запрещенных для экспорта в некоторые страны, включая Китай. Данные по QED также носили гриф NOFORN, означающий «без разрешения для иностранных граждан», так что такие сведения были ограничены и не могли быть обнародованы другим странам или иностранцам.
ФБР обвиняло Чи, что он взял данные о QED и о других военно-морских проектах к себе домой, скопировал информацию на три компакт-диска с помощью своей жены, и передал их своему брату Тай, который зашифровал эти компакт-диски. Тай планировал передать их Бу Бэйляну в Гуанчжоу, его конечном пункте назначения, если бы ему разрешили вылететь из аэропорта Лос-Анджелеса.
Дом Мака в течение многих месяцев прослушивался в соответствии с ордером FISA, и видеокамера была тайно установлена над его обеденным столом. Показание под присягой агента Гэйлорда гласило, что 23 октября 2005 года, за пять дней до того, как Тай Мак должен был лететь в Гонконг с компакт-дисками, Ребекка напомнила своему мужу, что вещи, которые Чи просил своего брата взять с собой, «наверняка противозаконны».
Несколькими месяцами ранее, ФБР нашло в мусоре у дома Мака два списка. Документы на китайском языке, который были порваны на маленькие кусочки, были повторно собраны и переведены Бюро. ФБР пришло к выводу, что это были «списки заданий» от китайской военной разведки: документы или информацию, которую, как хотели китайцы, Мак должен был собирать. В ходе тайного обыска в доме у Мака ФБР нашло документы о некоторых из систем вооружения, указанных в этих списках.
Один список заданий среди вооружений, данные о которых Маку следовало найти, включал систему противоракетной обороны космического базирования, торпеды для подводных лодок и электронные системы авианосца. Второй документ просил найти «технологию силовых установок подводных лодок... технологии дальнего обнаружения, технологию систем управления и контроля, технологии защиты от ядерного нападения... корабельные системы внутренней и внешней коммуникации, высокочастотные приборы, самосоединение, спутниковую связь... высокочастотную импульсную технологию подводного запуска, и информацию о DD (X), эсминце ВМС, созданном на основе высоких технологий следующего поколения».
Согласно судебным материалам, Чи Мак после ареста признал, что передавал китайцам данные по электрическим конвертерам и автоматическим выключателям для субмарин, электромагнитной системе запуска самолетов (EMALS), запускающей самолеты с авианосцев, используя магнитное поле вместо пара, и данные о боевой системе «Иджис» («Aegis»), наиболее передовой системой управления и контроля ВМС, использующей компьютеры и мощный радар AN/SPY-1 для управления боевыми ракетами.
Спустя месяц после арестов Чи Маку, его жене и его брату федеральным большим жюри в Лос-Анджелесе были предъявлены обвинения в деятельности в качестве незарегистрированных «агентов иностранного правительства, а именно, Китайской Народной Республики». Их, однако, не обвиняли по законам о шпионаже.
Обвинители столкнулись с проблемой. Хотя большая часть информации, которую Маки, по имеющимся сведениям, передавали Китаю, была важной, и некоторые имели гриф NOFORN, ничего из этого не было засекреченным, что ослабляло версию обвинения. Чи Мак боялся похищать любые документы под грифом «секретно» или с другими категориями секретности.
Правительство, впрочем, не собиралось по этой причине отступать. В июне 2006 года жена Мака, Фук Ли, и их сын, двадцатилетний Билли Мак были обвинены в даче ложных показаний правительству и действиях в качестве незарегистрированных агентов Китая. В октябре был подан заменяющий прежний обвинительный акт замены, направленный на всех пятерых членов семьи, куда были добавлены обвинения в преступном сговоре с целью вывоза в Китай информации оборонного значения, и в даче ложных показаний федеральным следователям.
Суд над Чи Маком начался в марте 2007 года. Обвинение представило неожиданное доказательство, связывавшее Чи Мак с Дунфаном «Грегом» Чуном, другим работником китайского происхождения на предприятиях американского военно-промышленного комплекса, который позже попал под суд и был признан виновным в незаконной передаче Китаю важной информации.
Агент ФБР Гэйлорд свидетельствовал, что во время обыска дома Мака ФБР нашло письмо, написанное Гу Вейхао, чиновником Министерства авиации Китая, к Чуну, инженеру, работавшему на заводе «Боинг» в Хантингтон-Бич, связанном с производством «Спейс шаттлов».
Гу, родственник жены Мака Ребекки, представил Чуна Чи Маку. В 1987 году Гу написал в письме, что Китай планирует построить гражданский самолет и «шаттл». «Я надеюсь, что эти изделия скоро взлетят в небо. Есть некоторые сложные технические проблемы, которые нуждаются в вашей помощи».
Письмо свидетельствовало, что Мака проинструктировали передать его Чуну из рук в руки. «Вы можете обсудить время и маршрут вашей поездки в Китай с г-ном Маком лично... Вы можете использовать 'путешествие в Гонконг' или 'посещение родственников в Китае' как причины для поездки за границу».
Затем следовала формулировка, которая непосредственно касалась Чи Мака. «Обычно, если у вас есть какая-либо информация, вы можете также передать ее мне через г-на Мака. Этот канал намного более безопасен, чем другие... Я надеюсь, что вы... снабдите передовой технологией и информацией».
Чи Мак, выступая в суде, отрицал, что он передавал информацию Китаю. Зашифрованные диски, утверждал он, предназначались для двух «друзей». Бу Бэйлян, которому Тай Мак звонил по телефону, назвавшись «Красным цветком», и который, как предполагалось, должен был встретить его в аэропорту в Гуанчжоу и получить диски, был просто еще одним другом, заботившимся о больной теще Мака. Как зашифрованная информация о малошумных силовых установках подводных лодок могла бы помочь ее здоровью, не было объяснено.
После шестинедельного процесса в Санта-Ане присяжные 10 мая 2007 года признали Чи Мака виновным в сговоре с целью нарушения законов об экспортном контроле, в деятельности в качестве незарегистрированного агента Китая, и в обмане ФБР.
Когда Чи Мака признали виновным, то и остальная часть семьи быстро созналась. В марте 2008 года Чи Мак был приговорен к двадцати четырем годам в федеральной тюрьме. Его жена Ребекка признала себя виновной в деятельности в качестве агента Китая и получила три года тюрьмы, после которых она подлежала высылке в Китай. Тай Мак был приговорен к десяти годам заключения. Его жена Фук Ли получила три года условно (пробации), а их сын Билли Мак был приговорен к сроку, им уже отбытому. Все трое также должны были быть высланы после отбытия наказания.
Обнаружив связь с «Боингом» и «шаттлом» во время обыска в доме Мака, ФБР начало расследование Дунфан Чуна. Уроженец Китая, Чун прибыл в Соединенные Штаты в 1962 году и был натурализованным американским гражданином, который работал в аэрокосмической промышленности в Южной Калифорнии в течение тридцати лет с допуском к документам с грифом «секретно». До «Боинга» Чун работал в компании «Рокуэлл Интернейшнл» («Rockwell International»).
Чун был шпионом-инициативником. Приблизительно в 1979 году он послал письмо профессору Чен Лунку из китайского Харбинского политехнического института. Он писал: «Я не знаю, что я могу сделать для страны. Будучи китайским соотечественником больше тридцати лет и гордясь достижениями усилий людей для родины, я сожалею, что не внес никакого вклада... Я хотел бы приложить усилия, чтобы способствовать Четырем Модернизациям Китая» - ссылка на план Дэн Сяопина 1978 года, направленный на ускорение экономического развития в сельском хозяйстве, промышленности, науке и технике, и обороне.
Профессор Чен ответил на письмо в сентябре 1979 года. «Мы все тронуты вашим патриотизмом... Ваш дух это поощрение и движущая сила для нас. Мы хотели бы соединить наши руки с руками заграничных соотечественников в усилиях по строительству нашей великой социалистической родины».
Чун не терял времени даром и принялся отправлять в Китай материалы, среди них двадцать четыре руководства фирмы «Рокуэлл» на бомбардировщик B-1. В свою очередь, китайцы присылали ему проработанные списки заданий с подробными вопросами. Пример: «Сколько видов полетов с нагрузкой используется для теста на усталость маленьких самолетов-истребителей? При проведении теста с нагрузкой последовательность нагрузки является случайной или устанавливается вручную?»
Среди других тем китайцы просили «руководства по конструкции самолета, руководства по конструкции усталости... руководства по конструкции «шаттла»... о воздухонепроницаемой кабине «шаттла», о конструкции термостойкой теплозащитной плитки «шаттла», о долговечности... анализ американских самолетов-истребителей и бортового авиационного оборудования; и о кривых усталости S-N для плексигласовой кабины самолета-истребителя и фонаря кабины».
В 1985 году Чуна пригласили читать лекции в Китае, эту поездку оплачивали китайцы. Среди тем, которые он, по его словам, собирался обсудить, была «Термостойкие теплозащитные плитки «Спейс шаттла», краткое введение и анализ напряжения». Он также запланировал читать лекции по «Усталостной долговечности» и по «Реактивным истребителям F-15».
«Это большая честь, и я взволнован, что могу сделать какой-то свой вклад в четыре модернизации родины», написал Чун. Он с нетерпением ждал поездки «на несколько недель, чтобы хорошо рассмотреть родину моими собственными глазами».
Два года спустя Гу Вейхао, чиновник Министерства авиации, оказался главным контактом Чуна. «Это ваша слава и удача для Китая, что вы смогли реализовать свое желание посвятить себя службе своей стране», написал Гу.
Китайский чиновник попросил Чуна «собрать информацию о конструкции самолета для магистральных линий и о развитии 'шаттла'». Однажды в Гуанчжоу, он смог встретиться с Гу и его коллегами в «маленьком помещении, которое очень безопасно».
Возможно, для «легенды» прикрытия поездки Гу предложил, что жену Чуна, художницу, можно было бы пригласить посетить художественный институт в Китае. Чун тогда мог бы сопровождать свою жену и назвать это причиной своей поездки в КНР. В 2001 году Чун снова поехал в Китай, чтобы читать там лекции по «шаттлу», а затем совершил еще две поездки туда в 2002 и 2003 годах.
Когда агенты ФБР допросили Чуна в 2006 году и обыскали его дом в Ориндже, Калифорния, они с удивлением нашли спрятанные в его доме триста тысяч страниц документации фирмы «Боинг», содержащие информацию о «шаттле», о ракете «Дельта IV», используемой в качестве носителя беспилотных космических спутников, о реактивном истребителе F-15, бомбардировщике B-52, и вертолете «Чинук». Некоторые из документов были в подполе под домом.
11 февраля 2008 года Чуна арестовали, предъявив обвинения в экономическом шпионаже, деятельности в качестве иностранного агента Китая, и в даче ложных показаний ФБР. После десятидневного суда без участия присяжных в июле 2009 года Чун, которому тогда было семьдесят три года, был признан виновным судьей федерального окружного суда Кормаком Джей. Карни. Жестким тоном судья Карни объявил: - Господин Чун был агентом Китайской Народной Республики ('КНР') более тридцати лет. Под руководством и управлением КНР, господин Чун незаконно присваивал важную аэрокосмическую и военную информацию, принадлежащую его работодателю, компании «Боинг», чтобы помочь КНР в развитии его собственных программ.
Судья не смягчал выражений: - Когда федеральные агенты, просеяли сотни тысяч страниц документов в доме г-на Чуна, история тайной жизни г-на Чуна стала явной. Он был шпионом КНР.
Министерство иностранных дел Китая выпустило короткое заявление: «Утверждение, что некий так называемый китаец похитил торговые секреты в Соединенных Штатах и передал их Китаю, является чистым вымыслом».
Чун был первым человеком, которого судили по новому Закону об экономическом шпионаже 1996 года. В феврале 2010 года он был приговорен к пятнадцати годам и восьми месяцам в тюрьме. Судья Карни сказал, что он вынес приговор с таким долгим сроком, потому что хотел тем самым послать сигнал в Китай: «прекратите присылать сюда ваших шпионов».
Китайские шпионские случаи, как часто оказывалось, были связаны между собой или каким-то образом накладывались друг на друга. Чи Мак и Дунфан Чун были тесно связаны. В тот же самый день, когда Чун был арестован в Калифорнии, в другом конце страны, в Александрии, Вирджиния, правительство обвинило по законам о шпионаже трех человек в шпионской деятельности в пользу Китая за то, что, по словам прессы, было «несвязанным случаем».
Но как раз этот случай был весьма тесно связан. Потому что, как оказалось, Линь Хун, сотрудник китайской разведки, сидевший в Гуанчжоу и Гонконге, был кукловодом, дергавшим за ниточки в шпионских делах на обоих побережьях, как и в четвертом случае, который был раскрыт год спустя в мае 2009 года.
Тремя людьми, арестованными в феврале 2008 года, были Грегг У. Бергерсен, служащий Министерства обороны, сорокалетний Тай Шэнь Го, бизнесмен из Нового Орлеана, действовавший как шпион для Китая, и Ю Синькан, его молодая китайская подруга, которая работала на мебельной компании Го и служила посредником между Го и его «куратором» в Китае Линь Хуном.
Бергерсен, ветеран ВМС с допуском к документам под грифом «совершенно секретно», любил играть на деньги в Лас-Вегасе и работал в Арлингтоне, Вирджиния, на Отдел сотрудничества в области безопасности Министерства обороны, подразделение Пентагона, которое руководит обширной программой продаж американского оружия зарубежным странам. Он начал свою военную карьеру в военно-морской разведке, затем служил в комитете ЦРУ (COMEX), контролировавшем передачу технологий Советам и Восточной Европе. За эту работу он получил благодарность в приказе по особо отличившемуся подразделению от тогдашнего директора ЦРУ Роберта Гейтса.
Столкнувшись с необходимостью кормить семью, пятидесятилетний Бергерсен после ухода в отставку жаждал войти в мир «бандитов кольцевой дороги», компаний, работающих на вооруженные силы и секретные службы, и их консультантов, которые окружают Вашингтон и процветают благодаря правительственным контрактам.
Казалось, как бы в ответ на его молитвы, он встретил свободно расходующего деньги Тай Шэнь Го, который обхаживал чиновников Министерства обороны и утверждал, что развивает консалтинговую компанию, чтобы получать контракты Министерства обороны. Он сказал Бергерсену: - Когда моя компания дойдет до того..., где я могу заплатить вам триста, четыреста тысяч в год, вы выходите» и увольняетесь. Он также соблазнял его перспективой, что Бергерсен мог бы стать совладельцем компании.
Го, родившийся на Тайване, невысокий и харизматический, прибыл в Соединенные Штаты в 1972, чтобы посещать колледж в Луизиане как стипендиат по теннису. Он стал натурализованным американским гражданином восемь лет спустя и имел и американский и тайваньский паспорта. Го вошел в бизнес, импортирующий китайскую мебель. Он жил в Новом Орлеане, но регулярно ездил в Китай и владел офисом в Пекине. Его жена Джейн была дочерью выдающегося гоминьдановского генерала Сюэ Юэ, который воевал с японцами во время Второй мировой войны и бежал на Тайвань после того, как коммунисты захватили материковый Китай в 1949 году.
После того, как ФБР арестовало Го, он просил помощи у Плэто Кэчериса, видного адвоката по уголовным делам в Вашингтоне, известного специалиста и в шпионских процессах, защитника, среди прочего, Олдрича Эймса и Роберта Ханссена. По словам младшего партнера Кэчериса Джона Хандли, китайская разведка впервые установила контакт с Го в 1990-х.
- Он пытался продавать хлопок и другие товары в Китай и сотрудничал с партнером на Западном Побережье, - вспоминал Хандли. - Они совершили несколько поездок в Китай для зондирования обстановки, чтобы продвинуть свой бизнес, и его партнер представил ему Линь Хуна как человека, с которым Го должен был познакомиться, чтобы заниматься коммерцией в Китае. Линь Хуна описали ему как руководителя Ассоциации дружбы Гуанчжоу, правительственной организации, помогавшей североамериканским бизнесменам вести дела в Китае. Ему не потребовалось много времени, чтобы понять, что Лин был чиновником в китайском правительстве. На самом же деле Линь Хун был офицером разведки Народно-освободительной армии Китая.
В 1990-х Го начал новый деловой проект, чтобы разработать коммуникационную систему военного назначения между Соединенными Штатами и Tайванем. Линь Хун потребовал от него информации о работе, предлагая перспективу «большого проекта» в Китае, если он даст то, что хотел Лин. Следующие несколько лет Го передавал Лину информацию оборонного значения.
А в начале 1990-х у Го появилась еще одна причина для путешествий в Пекин. Он встретил Ю Синькан, тоненькую девятнадцатилетнюю китаянку, и их отношения перешли в любовную связь. Го поддерживал Ю Синькан, используя ее как посредника между ним и Линь Хуном. Она встречалась с Линем в Пекине и передавала сообщения между китайским оперативником и Го, который использовал ее квартиру в Пекине для встреч с Линем.
Ю Синькан переехала в Новый Орлеан в 2007 году, чтобы работать секретарем у Го. В Соединенных Штатах Ю Синькан, которой было уже тридцать два, откликалась на имя Кэти и получила «зеленую карту» как законно постоянно проживающая иностранка. С деньгами от Линь Хуна Го продолжал поддерживать ее.
Шпионский бизнес оказался куда более прибыльным, чем другие неуверенные предприятия Го. Согласно документам суда, Линь Хун заплатил 50 000 долларов Го, а Го, в свою очередь, развлекал Бергерсена в казино и дорогих шоу Лас-Вегаса, и платил ему небольшие суммы наличными. Бергерсен, со своей стороны, предоставлял Го документы Пентагона и информацию, часть из которой была засекречена. Го сказал Бергерсен, что данные, которые тот ему поставлял, шли на Tайвань. Бергерсен не знал, что Го передавал информацию в Пекин.
В апреле 2007 года, во время поездки в Лас-Вегас, Го вручил Бергерсену 3 000 долларов наличными, чтобы играть в покер, и Бергерсен обменял деньги на фишки казино. На следующий день Го сообщил Линь Хуну, что Бергерсен согласился передать ему документ о запланированных Пентагоном на ближайшие пять лет поставках оружия Tайваню. Позвонив Бергерсену в июле, Го напомнил ему, что он хочет получить именно документ Министерства обороны: - Я хочу вашу... бумагу. Я не хочу ЦРУ, я уже получил бумагу ЦРУ.
Го вылетел в Вашингтон в июле, и ФБР удалось установить приборы подслушивания и видеонаблюдения в машине, которую он арендовал. Когда они позже в тот же день ехали к международному аэропорту имени Даллеса, Го засунул толстую пачку денег в карман рубашки Бергерсена. Бергерсен принес проект продаж оружия Тайваню и вырезал маркировку «секретно» из документа. Он сказал Го, что не может передать ему бумаги, «потому что все это – засекреченные документы», но Го мог бы «сделать все заметки, которые хотел».
Если бы хоть кто-то узнал об этом, предупредил Бергерсен, «черт побери, я отправился бы в тюрьму, я не хочу попасть в тюрьму».
- Я, вероятно, тоже попал бы в тюрьму, - ответил Го, хихикая.
Вернувшись в Луизиану на следующий день, Го написал по электронной почте своему китайскому «куратору» Линь Хуну, что он не мог сохранить копию проекта продаж оружия Тайваню - это было «очень, очень секретно» - но ему разрешили сделать заметки об этом. Он сказал, что Бергерсен также позволил ему ознакомиться с планами модернизации тайваньских систем управления, контроля и разведки.
Пять дней спустя Го вылетел в Пекин, где в аэропорту его встретила Ю Синькан. Го лично передал Линь Хуну рукописные заметки, сделанные им на основе документов, которые Бергерсен дал ему просмотреть.
В августе произошла домашняя сцена прямо из комедийного сериала «Башни Фоулти». Бергерсен позвонил Го и громко жаловался, что, когда он вернулся из поездки, его жена прощупала его бумажник и нашла там неожиданную сумму денег. Чтобы объяснить происхождение денег, он сказал ей, что выиграл их в азартные игры. В этом случае, сказала жена, она имеет право на половину денег - и взяла половину как свою долю. Го предложил скомпенсировать разницу, но Бергерсен отказался, сказав, что все равно не смог бы положить их в банк, потому что «я не хочу засветиться».
В марте 2008 года, спустя месяц после своего ареста, Бергерсен признал себя виновным в соответствии с законами о шпионаже по одному пункту о сговоре с целью раскрытия информации, касающейся национальной обороны. Его приговорили только к пяти годам заключения в федеральной тюрьме.
Тай Шэнь Го признал себя виновным в преступном сговоре с целью передачи Китаю секретов национальной обороны. Он был приговорен сначала почти к шестнадцати годам, позже срок сократили до пяти за сотрудничество с обвинением, кроме того, его оштрафовали на 40 000 долларов.
Ю Синькан получила очень легкое наказание: восемнадцать месяцев в тюрьме за пособничество и поддержку незарегистрированного агента китайского правительства. Обвинители признали, что она использовалась и управлялась в течение многих лет Го, ее возлюбленным и единственной финансовой поддержкой.
Линь Хун мог не бояться наказания, находясь вне досягаемости, в Китае. Но показание под присягой ФБР в деле Бергерсена и Го выяснило, что этот оперативник контролировал также операцию Чи Мака на Западном Побережье. Ребекка Чю признала, что Линь Хун и другие предоставили им списки заданий, где перечислялась информация, которую Чи Мак должен был собрать. Имя и телефонные номера Линь Хуна обнаружились в двух из записных книжек Мака, а также в документе, написанном по-китайски (путунхуа), конфискованном у Го.
Шпионская сеть Линь Хуна на обоих побережьях включала и второго чиновника Пентагона, Джеймса У. Фондрена младшего, которому он дал кодовое имя «Fang» («Клык»). В день, когда Го и Бергерсен были арестованы, Го находился в доме Фондрена в Аннандейле, Вирджиния. Как и Бергерсен, Фондрен был одним из нескольких нынешних и бывших правительственных служащих и подрядчиков, которых обхаживал Тай Шэнь Го.
Подполковник военно-воздушных сил, Фондрен вышел в отставку в 1996 и два года спустя начал консалтинговый бизнес из своего дома. Но его единственным клиентом был Тай Шэнь Го. Получив ордер на обыск после ареста Го, ФБР взяло компьютер Фондрена и обнаружило, что в нем было много «аналитических документов», содержащих секретные данные, которые Фондрен написал и послал Го по электронной почте за оплату.
В марте 1999 года Фондрен и Го вместе поехали в Китай. Го представил его Линь Хуну, которого он описал как «политического исследователя» и консультанта китайского правительства.
После поездки Фондрен начал обмениваться посланиями по электронной почте непосредственно с Линь Хуном, которая тайно ответил в апреле: «С вами все OK? Погода снаружи не очень благоприятная, пожалуйста, будьте осторожны в работе».
В мае Фондрен уверил Линь Хуна, что он изо всех сил старается достать отчет о противоракетной обороне на ТВД, прежде чем тот будет выпущен. В том же месяце Го дал ему чек на 1 150 долларов. Фондрен, видимо, должен был быть исключительно недалеким человеком, чтобы не понять, что его новый друг Линь Хун был представителем или чиновником китайского правительства. На самом деле Фондрен хвастался одному своему другу, что «правительство КНР... уже приняло некоторые из моих предложений».
Затем, в 2001 году Го и Линь получили хорошие новости. Пентагон назначил Фондрена на должность заместителя Вашингтонского бюро по связи взаимодействия американского Тихоокеанского командования (PACOM), объединенного командования вооруженных сил на Азиатско-Тихоокеанском ТВД. Теперь Фондрен имел допуск к документам с грифами «совершенно секретно» и «чувствительная разделенная информация» (Sensitive Compartmented Information, SCI).
Когда Фондрен получил доступ к важным внутренним секретам, Линь Хун предложил, чтобы Го ввел его в заблуждение, позволив Фондрену верить, что информация, которую он предоставляет, поступала вооруженным силам Тайваня. Фондрен продолжал отправлять Го «аналитические документы» с секретными данными. Го сказал, что теперь будет платить ему наличными деньгами.
В конце октября 2006 года Го позвонил Фондрену и попросил копию антитеррористической публикации Пентагона. Хотя на документе была отметка «только для служебного пользования», Фондрен согласился достать его. Неделю спустя Линь Хун спросил Го по электронной почте, где же публикация. На следующий день ФБР перехватило пакет, который Фондрен послал Го. В нем и находился этот документ.
Затем в феврале 2007 года Линь пожаловался Го по телефону, что его начальник был недоволен двумя работами, написанными Фондреном, и полагал, что они не отражали то, что знал «Клык». В будущем, сказал Лин, «Клык» должен просто отправлять документы, а не писать работы, которые занимали слишком много времени.
В том же месяце Го попросил Фондрена добыть сигнальный экземпляр ежегодного отчета Министерства обороны по китайским вооруженным силам. В начале марта Го позвонил Фондрену домой и спросил, получил ли тот проект. Фондрен ответил: - Я не могу говорить о, гм, о таком материале по телефону. Потому Го вылетел в Вашингтон, остановился в доме Фондрена, и Фондрен передал ему отчет со словами: - Если люди узнают, что я сделал это, это будет стоить мне работы.


***


В августе ФБР провело беседу с Фондреном под предлогом, что они опрашивают правительственных служащих, знакомых с Азией. Фондрен сказал им, что он был знаком и работал с Го, но он учуял неладное. Он написал по электронной почте Го, что агенты «записали только эту информацию и не делали заметок, когда я говорил о Вьетнаме и других странах Юго-Восточной Азии».
Несмотря на подозрительное посещение ФБР, Фондрен продолжал отправлять Го секретные данные. Затем 13 мая 2009 года прокуратура взялась за работу. Фондрен был обвинен в организации заговора с целью раскрытия агенту Китая секретной информации оборонного значения. Он сдался федеральным властям и был освобожден, получив браслет с системой электронного контроля.
Процесс Фондрена в федеральном окружном суде в Александрии открылся в сентябре 2009 года. Главным свидетелем против него был Тай Шэнь Го, появлявшийся в зале суда в зеленом тюремном комбинезоне. 25 сентября, после пятидневного процесса, жюри признало Фондрена виновным по одному пункту в незаконной передаче засекреченной информации агенту иностранного правительства и по двум пунктам в даче ложных показаний ФБР. В январе 2010 года Фондрен был приговорен к трем годам заключения в федеральной тюрьме.
Осенью 2009 года «Красный цветок», «Клык» и другие игроки в шпионской драме на обоих побережьях Америки стали историей. Чи Мак и четыре других члена его семьи, так же как Дунфан Чун, Тай Шэнь Го, Грегг Бергерсен, Кэти Кан, и Джеймс Фондрен, всего десять человек, были пойманы и признаны виновными. Шпионская сеть Линь Хуна была уничтожена.

[Моргенштерн]

Глава 21
КИБЕРШПИОНЫ

В двадцать первом столетии, шпионы, наконец, достигли того, о чем могли только мечтать практики их древнего ремесла в прошлом: благодаря Интернету они на самом деле стали невидимыми.
От Пентагона до Государственного департамента, от Лабораторий ядерного оружия Сандия до Министерства внутренней безопасности, злоумышленникам удавалось взламывать американские правительственные компьютеры со все увеличивающейся частотой. Многие из нападений, похоже, исходили из Китая.
В 2009 году группа канадских исследователей в Университете Торонто назвала «китайский кибершпионаж» «важной глобальной проблемой». Их доклад уверенно предполагал, что китайское правительство, а не только индивидуальные хакеры, стояло за широко распространенными компьютерными атаками, нацеленными на Соединенные Штаты и 102 другие страны.
Китайские хакеры, сказали исследователи, взламывали компьютеры в Соединенных Штатах, Тайване, Индии и других странах, манипулируя ими так, чтобы загрузить «троянского коня» - разрушительную программу, замаскированную под полезное программное обеспечение – под названием «Призрачная крыса». Как в типичных хакерских нападениях, программа затем позволяла нападавшему получить в реальном времени контроль над компьютерами, превращая их в зомби или прокси, без ведома их владельцев.
Как только компьютеры попадали под чужой контроль, злоумышленники могли искать и загружать файлы, и даже тайно управлять «микрофонами и веб-камерами», отмечал доклад канадских ученых. Согласно Нарту Вильнёву, одному из авторов доклада, эти возможности в духе романа Оруэлла означают, что если у компьютера есть веб-камера, она может подглядывать в спальню или офис и позволить нападавшему тайно наблюдать за всем происходящим, со звуком. Если у компьютера есть только микрофон, то он может быть активизирован, чтобы подслушивать помещение, где расположен компьютер.
Начиная с 2003 года, серии нападений на Пентагон и другие правительственные учреждения, исходящих от вебсайтов в Китае, американские следователи дали кодовое наименование «TITAN RAIN» («Титановый дождь»). Правительство засекретило эти компьютерные атаки и очень мало сообщало о них. Однако с «Титанового дождя» вуаль секретности частично была снята из-за необычного эпизода в месторасположении Национальных лабораторий Сандия в Альбукерке, Нью-Мексико.
В 2004 году Шоун Карпентер, тридцатишестилетний аналитик компьютерной безопасности в лаборатории ядерного оружия, изучил ряд взломов в Сандия и проследил их до серверов, которые, как оказалось, были расположены в провинции Гуандун в южном Китае. В свободное время он продолжал прослеживать технологически сложные и быстрые атаки обратно к их источнику, делясь своей информацией сначала с контрразведывательной службой армии, а позже с ФБР.
Вместо того чтобы похвалить Карпентера за его усилия по защите лаборатории, руководство Сандия отобрало у него допуск по категории Q и уволило его за то, что он вышел за рамки установленного порядка субординации. Карпентер подал иск и в 2007 году выиграл в суде Нью-Мексико огромную компенсацию в размере 4.7 миллиона долларов. Суд пришел к выводу, что его увольнение из лабораторий Сандия было «злонамеренным, преднамеренным, опрометчивым, необоснованным, мошенническим или недобросовестным».
Нападения на компьютерные сети Министерства обороны и другие правительственные компьютеры продолжаются. В 2008 году генерал ВВС Кевин П. Чилтон, командующий Стратегическим авиационным командованием, сказал, что сети оборонного ведомства получали каждый день по миллиону подозрительных «ударов». Не называя непосредственно Китай, генерал сказал, что, по его мнению, взломы могли относиться к «шпионской работе».
Для компьютерных нападений уязвимы не только объекты, связанные с военными ведомствами. В 2009 году «Уолл-Стрит джорнал» сообщил, что кибершпионы из Китая, России и других мест проникли в энергосистемы Соединенных Штатов, и внедрили туда «malware» («зловред»), или вредоносное программное обеспечение, программы, которые могли использоваться для разрушения систем. Газета цитировала неназванных чиновников, утверждавших, что водопровод, канализация и другие системы инфраструктуры тоже находились в опасности.
Позже в том же году бывший директор ЦРУ Джеймс Вулси изобразил пугающую картину того, что могло случиться. «Вывод из строя сетей коммунальных систем на несколько месяцев настолько близок к ядерному нападению на Соединенные Штаты с использованием большого количества оружия, как ничто иное. Наступило бы массовое голодание и смерть от жажды и все остальное».
Годом ранее Том Донахью, главный чиновник ЦРУ по кибернетической безопасности, сказал на встрече в Новом Орлеане руководителей служб безопасности коммунальных служб и энергетических компаний, что хакеры на самом деле нарушили работу компьютеров энергетических компаний в другой стране и вызвали отключение электричества в нескольких городах, хотя это сообщение позже подверглось сомнению.
В 2008 году государственная компания «Теннесси-Вэлли Оторити» (TVA), которая снабжает электричеством девять миллионов человек в семи южных штатах, была подвергнута критике Управлением правительственной отчетности за слабое обеспечение безопасности. Председатель комиссии Палаты представителей по кибербезопасности сказал, что TVA, самый большой национальный производитель электроэнергии, «подвергается риску разрушения своего функционирования в результате киберинцидента».
И национальная энергетическая сеть уязвима. Исследователи в Национальной лаборатории Министерства энергетики в Айдахо продемонстрировали в 2007 году в ходе эксперимента, названного «Тест генератора Аврора», что кибернетическое нападение могло фактически «вырубить» энергосистему. На потрясающем видео, выпущенном Министерством внутренней безопасности, видно, как турбину электростанции, такую же, как и множество других, использующихся в Соединенных Штатах, заставили перегреться и выйти из строя после получения компьютерных команд в моделируемом хакерском нападении. На видео огромная турбина дрожит, трясется и изрыгает черно-белый дым, когда ее части отлетают в разные стороны.
В 2009 году президент Обама подтвердил, что «компьютерные злоумышленники проверяли на прочность нашу сеть энергоснабжения», и «в других странах кибератаки погрузили все города в темноту». Хотя он не уточнял, но программа новостей Си-Би-Эс сообщила, что компьютерная атака в Бразилии в 2005 году затронула три города, а другая в 2007 году в той же стране вызвала отключение освещения, затронувшее более трех миллионов человек. Впрочем, это сообщение Си-Би-Эс было опровергнуто бразильскими чиновниками, которые возлагали ответственность за отключение света на закопченные изоляторы
Китай рьяно отрицал свою ответственность за любые компьютерные нападения, направленные против Соединенных Штатов или других стран. В ответ на сообщения, что Пекин вторгался в компьютеры Пентагона, например, Цзян Ю, представитель китайского Министерства иностранных дел, заявил: «Китайское правительство всегда выступало против любых преступлений в сети Интернет, включая хакерство, и наказывало за них по закону».
Такие опровержения являются частыми, но не полностью убедительными. Китайское правительство пытается жестко контролировать все аспекты Интернета в своей стране, резко ограничивая содержание сети, которое могут видеть его граждане. В последние годы, интернет-активисты вне Китая создали программное обеспечение, которое дало возможность относительно маленькому проценту китайских компьютерных пользователей обойти межсетевую защиту правительства. Даже в этом случае представляется невероятным, что большое количество частных китайских хакеров, якобы действуя самостоятельно, могли бы проводить повторяющиеся атаки на компьютерные сети американских оборонных учреждений и спецслужб - если бы правительство Китая не организовывало, направляло, или не поощряло эти вторжения, или, по крайней мере, не потворствовало бы им.
В книге, изданной более десятилетия назад, два китайских специалиста по Интернету признали, что «использование хакеров для получения военной информации из компьютерных сетей это очень эффективный метод». Более свежая книга, изданная в Китае в 2003 году, «Расшифровка информационной безопасности», обсуждает вопрос создания университета, специализирующегося на компьютерной безопасности, своего рода «хакерского университета», с курсами о «создании и использовании программ компьютерных вирусов» и «исследовании методов хакерских нападений».
Усилия доказать, что китайское правительство могло бы стоять за нападениями на Соединенные Штаты вроде «Титанового дождя», сталкиваются с тем, что компьютерные эксперты по безопасности называют проблемой «атрибуции» - установления авторства. Так как хакерам сравнительно легко можно замаскировать свою страну происхождения и точное местоположение, сегодняшние кибершпионы могут скрываться за виртуальным плащом, а их кинжал является электронным. Хакер в Восточной Европе может создать впечатление, что его электронную почту послали через сервер в Шанхае.
По этой причине, когда компания «Гугл» в начале 2010 года раскрыла атаки на его службу электронной почты и на тридцать четыре американские компании, многие из которых были заняты в оборонной промышленности, она не смогла достоверно определить точный источник, но заявила, что, по ее мнению, вторжения исходили из Китая. Позже некоторые исследователи полагали, что нападения могли быть прослежены к двум школам в Китае, и одна из них была тесно связана с вооруженными силами.
Директор ФБР Роберт Мюллер описал эту проблему в своей речи в Сан-Франциско в 2009 году. - В начале расследования компьютерного преступления мы не знаем, имеем ли мы дело со шпионом, с человеком из внутреннего круга компании, или с организованной преступной группой, - сказал он. - Кое-что, что похоже на обычное интернет-мошенничество, может быть попыткой террористической группы получить финансирование для своей операции.
Правительство попыталось помешать нападениям на важные сети оборонного значения. НАСА, мишень кибернетических вторжений, как в Космическом центре Кеннеди во Флориде, так и в Космическом центре Джонсона в Хьюстоне, начало программу под кодовым названием «Авокадо», чтобы блокировать подозреваемые китайские компьютерные атаки. Программа «Эйнштейн» Министерства внутренней безопасности обеспечила правительственные учреждения датчиками, предназначенными для обнаружения компьютерных вторжений.
В 2002 году американский Военно-морской колледж ВМС США стал местом проведения военной игры под названием «Цифровой Пёрл-Харбор». Имитационные нападения, осуществлявшиеся экспертами по компьютерной безопасности, моделировали атаки других стран на жизненно важную американскую инфраструктуру. Учения показали, что Интернет и цифровые финансовые сети были самыми уязвимыми. Другие эксперты предупредили, что телекоммуникационные сети и система авиадиспетчерской службы могут быть разрушены кибернападениями.
Как и Соединенные Штаты, Китай разрабатывал планы разрушения цифровых сетей противника в войне. Согласно докладу ученых Университета Торонто в 2009 году, «Китай активно развивает способность проведения операций в киберпространстве, правильно определяя его как сферу, в которой он может достичь стратегического паритета, если не превосходства над военными организациями Соединенных Штатов и их союзников».
Роль Народной Освободительной Армии Китая также была освещена в годовом отчете Министерства обороны Конгрессу за 2008 год по китайской военной мощи: «Народно-освободительная армия создала подразделения для ведения информационной войны, чтобы разрабатывать вирусы для нападения на вражеские компьютерные системы и сети». Отчет добавил, что Народно-освободительная армия рассматривает операции в компьютерных сетях «как важные для достижения 'электромагнитного господства' на ранней стадии конфликта».
Хотя доказательства темны, атаки китайских хакеров, возможно, были направлены на критиков этой страны в Соединенных Штатах. В 2008 два республиканских члена Конгресса утверждали, что в компьютеры в их офисах на Капитолийском холме проникли хакеры, которые, по их мнению, были в Китае. Эти два конгрессмена, Крис Смит, Нью-Джерси, и Фрэнк Вулф, Вирджиния, оба консерваторы, были давними открытыми критиками нарушений прав человека в Китае.
И в пригороде Атланты в 2006 году Питера Юань Ли, специалиста по компьютерным технологиям, натурализованного американского гражданина и критика китайского правительства, ограбили, избили, связали, и завязали глаза трое или четверо вооруженных азиатов, которые вторглись в его дом и взяли два ноутбука, не тронув никаких других ценных вещей. Ему потребовалось пятнадцать швов, чтобы зашить рану на лице после этого нападения.
Ли был местным видным последователем духовного движения Фалуньгун, которое Китай объявил вне закона как «злой культ». ФБР и детективы округа Фултон расследовали грабеж и нападение на Ли, но не последовало никаких арестов. Ли, со своей стороны, не сомневался в том, почему именно он оказался жертвой. Он обвинял Китай во взломе, который, по его заявлению, был спланирован, чтобы заставить его замолчать. Он выражал удивление, «что в США они могли делать такие вещи».
В 1987 году Ли прибыл в Соединенные Штаты для завершения своего образования в Принстоне, где он получил степень доктора философии по электротехнике. В течение нескольких лет он работал с другими активистами, чтобы бороться с интернет-цензурой в Китае. - Первоначально мы отправляли письма по электронной почте в Китай, у нас было двадцать миллионов почтовых адресов, и мы им посылали статьи, - рассказывал он. - Приблизительно в 2004 году прокси-серверы больше не работали, они были легко заблокированы, и нам пришлось перейти к более сложным методам.
Вместе со своей группой Ли тогда начал снабжать интернет-пользователей в Китае программным обеспечением, которое позволило бы им обходить правительственные системы межсетевой защиты. Были различные способы отправлять программное обеспечение в Китай. «Они блокируют электронную почту, но мы можем все еще посылать некоторые, или через электронную почту или через Skype». В Китае, как он сказал, программное обеспечение передается или устно или в Интернете. Когда компьютерный пользователь в Китае нажимает на ссылку, предоставленную в электронной почте, пользователь может загрузить программное обеспечение, которое соединяется с компьютером за границей, который тогда изменяет маршрут трафика к вебсайту, подключение к которому ограничено китайскими властями.
По мнению Ли, кибернападения на Пентагон и другие американские учреждения исходят из Китая. - Китайское правительство расценивает хакеров как героев, - сказал он. - Правительство не расправляется с хакерами. Путь для студентов, чтобы доказать свой талант, это устроить взлом. Я верю, что это они [китайское правительство] организовывают эти нападения.
Большинство вопросов, связанных с кибершпионажем, нацеленным на американские оборонные и разведывательные структуры, было сосредоточено на программном обеспечении, использовании программ, которые могут отключать функции или красть данные из компьютеров, подвергшихся нападению. Но компьютерные эксперты по безопасности сегодня все более и более волнуются по поводу уязвимости самого аппаратного обеспечения, то есть, компьютерных микросхем, которые управляют ракетами, самолетами и радарами.
Одна из причин состоит в том, что только приблизительно 2 процента интегральных схем, закупаемых каждый год американскими вооруженными силами, произведены в Соединенных Штатах. И даже большинство американских производителей чипов перенесли свое производство из Америки туда, где рабочая сила дешевле. Компьютерная микросхема, изготовленная со скрытым, злонамеренным недостатком, может вывести из строя систему оружия. И аппаратное обеспечение, подвергнувшееся такой угрозе, почти невозможно обнаружить.
В чип мог бы даже быть внедрен «выключатель уничтожения», благодаря которому оружие может быть заблокировано извне с использованием дистанционного управления. Когда израильские военно-воздушные силы напали на месторасположение предполагаемого ядерного реактора в Сирии в 2007 году, наблюдатели задавались вопросом, почему сирийские силы ПВО не сопротивлялись. Позже появились неподтвержденные сообщения, что был использован выключатель уничтожения, предоставленный Соединенными Штатами израильской разведке, чтобы с его помощью разоружить сирийские радары.
Соединенные Штаты слишком медлили с распознанием угрозы национальной безопасности, исходящей от кибершпионов и хакеров. Президент Барак Обама, признавая проблему, заявил в мае 2009 года: - Мы не готовы в той мере, в какой нам следует быть готовыми как правительству и как стране. Он с сожалением говорил о том, как во время его кампании по выборам президента годом ранее, «хакеры получили доступ к электронной почте и множеству файлов кампании, от политических меморандумов до планов поездок».
Он говорил о шпионских и вредоносных программах, о компьютерном мошенничестве: «spyware» и «malware», «spoofing», «phishing» и «botnets». И он предупредил: - В сегодняшнем мире, акты террора могут исходить не только от нескольких экстремистов с поясами шахидов, но и от нескольких нажатий клавиш на компьютере - оружии массового разрушения.
Обама объявил, что он назначит координатора Белого дома по компьютерной безопасности, чтобы работать с органами власти на федеральном уровне, уровне штатов и органов местного самоуправления и в частном секторе, чтобы защитить национальную инфраструктуру от компьютерных атак. В следующем месяце Министерство обороны приказало создать первое военное кибернетическое командование. Назначение генерал-лейтенанта Кейта Б. Александера, который был также директором Агентства национальной безопасности, на должность начальника нового киберкомандования, вызвало споры. Сильным аргументом было то, что Агентство национальной безопасности, и так уже шпионящее за электронной почтой и телефонными звонками, согласно секретной программе, установленной Президентом Джорджем Бушем-младшим и позже одобренной Конгрессом, не должно осуществлять контроль над компьютерной безопасностью.
В то же самое время, создание «киберцаря Белого дома» и военного киберкомандования и так сильно запоздало, учитывая продолжающиеся компьютерные нападения на Соединенные Штаты. И были достоверные свидетельства, что многие из вторжений исходили из Китая.
В своем докладе, подробном исследовании кибершпионажа, ученые Университета Торонто в 2009 году, хотя и были осторожны, не возлагая напрямую ответственность за каждое хакерское нападение на китайское правительство, отметили, что компьютерные атаки на 103 страны были направлены против дипломатов, военного персонала, сотрудников штата премьер-министров, и журналистов.
«Самое логическое объяснение, и, конечно, то, к которому сильнее всего склоняют имеющиеся косвенные улики, состояло бы в том, что этот подбор целей высокого уровня разрабатывался китайским государством в целях военной и стратегической разведки.... Многие из... целей высокого значения, которых мы опознали, были явно связаны с китайской внешней и оборонной политикой».
«Подобно радару, осматривающему территории близ южной границы Китая, существует дуга зараженных узлов из Индии, Бутана, Бангладеш и Вьетнама, через Лаос, Бруней, Филиппины, Гонконг, и Тайвань».
Была еще одна важная часть разведывательной информации, не раскрытая академическими исследователями. Межсетевой протокол (IP) адресов нападавших, идентификационные номера, имеющиеся у всех компьютеров и серверов, «ведут назад, по крайней мере, в нескольких случаях к острову Хайнань».
Есть причина, что эта находка была особенно важна в продолжающихся усилиях по точному определению источника кибершпионов. Его местоположение это туристический центр, но это также еще кое-что большее. Остров Хайнань в Южно-Китайском море является местом дислокации центра радиоэлектронной разведки на авиабазе Линшуй, а также Третьего технического управления Национально-освободительной армии Китая.
Возможно, самое сильное свидетельство, связывающее Китай с кибершпионажем против США, было предоставлено сетевым проектом WikiLeaks, который начал обнародовать 250 000 конфиденциальных американских дипломатических телеграмм в конце ноября 2010 года. Среди них была телеграмма в Вашингтон от американского посольства в Пекине, датированная январем того года, сообщавшая, со ссылкой на некий китайский контакт, что хакерские нападения на «Гугл» были осуществлены по приказу Политбюро, с самого высокого уровня правительства Китая.
Телеграмма гласила: «Контакт, занимающий хороший пост, утверждает, что китайское правительство координировало недавние вторжения в систему «Гугл». Согласно нашему контакту, тщательно проведенные операции были проведены по приказу, принятому на уровне Постоянного комитета Политбюро».
Подборка телеграмм, обнародованных Джулианом Ассанджем, основателем WikiLeaks, показывала глобальную скоординированную кампанию компьютерных нападений, исполненных китайскими правительственными чиновниками и интернет-хакерами, завербованными правительством Китая. Документы описывали ранее секретные вторжения в американские правительственные учреждения, атаки, получившие у американских следователей кодовые названия «BYZANTINE CANDOR» («Византийская откровенность») и «BIZANTINE HADES» («Византийский Аид»).
Одна телеграмма Государственного департамента в 2008 году цитировала анализ китайских компьютерных атак, проведенный службой безопасности Германии, где говорилось, что «намерением действующих лиц КНР является шпионаж, и приоритетный вектор нападения, используемый в их злонамеренной деятельности, это социально спроектированные почтовые сообщения, содержащие вложения вредоносных программ, и/или вложенные ссылки на враждебные вебсайты». Телеграмма добавляла, что сообщения по электронной почте были отправлены с использованием «IP-спуфинга, т.е. отправлены с чужого IP-адреса, чтобы казаться специально направленными к интересам получателей, их служебным обязанностям, или текущим событиям».
Телеграммы WikiLeaks предоставили дальнейшее подтверждение того, что уже давно подозревалось: Китай, несмотря на его громкие опровержения, активно занимается кибершпионажем против Соединенных Штатов и других стран во всем мире.

[Моргенштерн]

Глава 22
ПОСЛЕСЛОВИЕ

В январе 2010 года компания «Гугл» сделала неожиданное объявление, которое эхом отразилось в Вашингтоне, Пекине и других мировых столицах. Технологический гигант угрожал уйти из Китая из-за нападений на его компьютерные системы и на тридцать четыре американских компании, главным образом в Силиконовой Долине. След кибератак вел к полудюжине серверов на Тайване, но у «Гугл» было сильное подозрение, что нападения, нацеленные частично на учетные записи Gmail китайских активных борцов за права человека, исходили из Китая.
Хакерские атаки, направленные на американские компании в Калифорнии, включая «Нортроп Грумман» и «Доу Кемикал», похоже, были задуманы для получения информации о системах вооружения, и, возможно, их жизненно важных «исходных текстов», или компьютерных программ управления. «Гугл» обратилась за помощью к Агентству национальной безопасности, американской службе дешифрования и электронной разведки.
Компания «Гугл» также заявила, что больше не будет сотрудничать с китайской интернет-цензурой. Вскоре после этого компания прекратила обслуживание своего поискового сервера в Китае, google.cn, и автоматически перенаправляла пользователей на ее вебсайт в Гонконге, не подвергающийся цензуре, google.com.hk, хотя «Гугл» заявил, что «хорошо знал», что Китай мог в любое время заблокировать доступ также и там.*

-----

* Шесть месяцев спустя, в июле 2010 года, кризис разрешился после компромисса: Китай возобновил лицензию «Гугл» и разрешил ему оказывать некоторые услуги на вебсайте google.cn <http://google.cn>. Китайские пользователи Интернета больше не перенаправлялись на гонконгский вебсайт, не прошедший цензуру, автоматически, но могли нажимать на ссылку, которая направляла их туда.

------

Соединенные Штаты сначала не проявляли особой реакции в ответ на первоначальное заявление «Гугл». Белый дом молчал. Прошла целая неделя, прежде чем Госсекретарь Хиллари Клинтон произнесла речь, призывающую к глобальной «свободе в Интернете» и просящую китайские власти «провести полное расследование кибератак». Китай ответил в раздраженном тоне, утверждая, что «безосновательные обвинения» Клинтон «вредят американо-китайским отношениям».
Кроме трудностей с доказательствами, что китайское правительство, а не отдельные хакеры, стояло за этим шпионажем, были еще геополитические и финансовые причины для столь приглушенной реакции Вашингтона. В 2010 году на Китай приходилось больше триллиона долларов американского долга. Если бы Соединенные Штаты были домом, то Китай держал бы ипотеку. Эпизод с «Гугл», больше, чем что-либо еще продемонстрировал неоднозначную и взаимозависимую природу отношений между Соединенными Штатами и Китаем в двадцать первом столетии.
Если оставить политику, то в войне разведок, как показала эта история, Китай часто, хотя, естественно, не всегда, добивается успехов. Действительно, Китай может стать единственным самым эффективным и опасным противником Америки. За прошедшие годы ему удалось проникнуть и в ЦРУ и в ФБР. Он получил сверхсекретные и строго охраняемые секреты ядерного оружия. Агенты контрразведки ФБР также выиграли важные сражения, разоблачив некоторых китайских шпионов, включая тех, кто был арестован и благополучно осужден. Но все же список достижений Китая огромен.
Что особенно поразительно отличает многие из китайских шпионских дел – то, как они соединяются, накладываются друг на друга и сцепляются между собой, образовывая шпионскую паутину, с «усиками», распространяющимися в различных направлениях. Нити в случаях Чи Мака, Дунфан Чуна, Тай Шэнь Го, Грегга Бергерсена и Джеймса Фондрена, например, все сходились в руках одного единственного «куратора» в Китае, Линь Хуна.
У китайского шпионажа в США есть и еще один спорный подтекст. У американцев азиатского происхождения есть серьезные исторические причины, чтобы скептически относиться к американскому правительству.
В течение шестидесяти лет, начиная с 1882 года и до Второй мировой войны включительно американский Закон об исключении китайцев запрещал китайцам иммигрировать в Соединенные Штаты. В 1917 году Конгресс создал Запретную зону для азиатов, запретив иммиграцию из большой части Восточной Азии и тихоокеанских островов; закон не был отменен до 1952 года.
Тысячи американцев японского происхождения в приступе паранойи после Пёрл-Харбора были согнаны в лагеря для интернированных, что стало пятном на во всем остальном замечательной карьере президента Франклина Д. Рузвельта как выдающегося лидера во время мира и войны. Ксенофобия, особенно по отношению к тем, кто выглядит по-другому, впечатана в американскую историю.
Когда ФБР расследует или арестовывает китайского гражданина или американца китайского происхождения, оно неизбежно оказывается уязвимым для обвинений в расизме. Когда арестовали Катрину Люн, то даже при том, что она была разоблачена как человек, работающий на МГБ с использованием китайского агентурного псевдонима и передающий информацию своему «куратору» в Пекине, некоторые видные американцы китайского происхождения в Лос-Анджелесе поспешили защищать ее, намекая, что Люн подобрали на роль обвиняемой из-за ее этнической принадлежности и пола.
Как обратная реакция после недобросовестного обращения правительства с Вэнем Хо Ли, который вовсе не был героем, многие американские китайцы и другие пришли к заключению, что правительство и ФБР занимаются тем, что специально избирают своей мишенью для обвинения в шпионаже этнических китайцев.
Факт, что Ли по происхождению был этническим китайцем, наверняка повлиял на то, что Министерство энергетики выбрало именно его, хотя доказательство этого момента остается неоднозначным, и вряд ли когда-то этот вопрос будет решен полностью. Однако, как уже отмечалось, были серьезные основания, чтобы он оказался подозреваемым, не связанные с этнической принадлежностью Ли. Он работал над ядерной боеголовкой W-88 в самом секретном подразделении в Лос-Аламосе, в месте, где проектировали ядерные бомбы. Там работали и другие. Но Вэнь Хо Ли привлек к себе внимание как объект двух предыдущих расследований ФБР, потому что звонил подозреваемому в шпионском деле «Ловушки для тигра» и лгал об этом, и потому что не сообщил, что его расспрашивали о важнейших, американских ядерных тайнах, когда китайский главный конструктор ядерного оружия конфиденциально посетил его в гостиничном номере в Пекине.
Сводка случаев китайского шпионажа против оборонных объектов и спецслужб в Соединенных Штатах демонстрирует, что Китай, а не ФБР выбирает своей целью этнических китайцев. В большом числе случаев МГБ и военная разведка Народно-освободительной армии Китая старались, иногда успешно, вербовать американских китайцев, взывая к их корням и семейным связям на «родине». Конечно, эта действительность не должна затмевать тот факт, что огромное большинство американцев китайского происхождения лояльно Соединенным Штатам.
Как уже упоминалось, в ФБР, учреждении, несущем самую большую ответственность за разоблачение китайских шпионов в Америке, контрразведка не рассматривается как самый плодотворный путь для карьеры. Охота на террористов или беловоротничковых преступников это куда лучший способ подняться в должности. И в течение многих десятилетий, даже в рамках подразделения контрразведки, китайское направление было сиротой. Шпионы Москвы, а не Пекина, рассматривались как главный враг.
Только крохотное число агентов ФБР специализировалось на китайских делах. И если Бюро страдало от недостаточного понимания Китая, то это утверждение не справедливо по отношению к маленькой группе «китайских» специалистов. Некоторых настолько захватило их направление, что они остались в китайской программе контрразведки, зная, что из-за этого они никогда не поднимутся до уровня специального агента, возглавляющего полевое отделение или желаемое подразделение в штаб-квартире.
Билл Кливленд, пока его карьеру не спустила под откос его исключительная нерассудительность в катастрофе «Горничной», был известен в ФБР как крупный знаток Китая, которого за эти годы захватили китайский язык, культура и история. Джей-Джей Смит, неблагоразумно связавший свою карьеру контрразведчика с источником, к которой он испытывал личные чувства, и которая, в конечном счете, предала его, был также хорошо сведущ в малоизученных сферах китайской культуры и общества. Возможно, для обоих мужчин, не столько Китай, сколько Катрина Люн, стала своего рода фатальной приманкой.
Как учреждение, ФБР чрезмерно зависело от своих осведомителей. В случае «Горничной» главный источник ФБР по Китаю, сообщения которой шли прямо в Белый дом, тайно работал на МГБ.
В случае «Небесного трона» Джеффри Ван, невинный человек, потерял свою работу и подвергся длительному расследованию ФБР, когда его ложно обвинил в шпионаже в пользу Китая давний осведомитель Бюро, у которого была личная, семейная неприязнь в отношении него. И Дениз Ву, агент ФБР азиатского происхождения, которая убедилась в невиновности Вана и справедливо попыталась помочь ему вернуть его доброе имя, была уволена и попала под суд за свои усилия.
Вследствие этого двойного провала ФБР приказало провести запоздалый пересмотр использования осведомителей Бюро. Изменения были сделаны, среди них было распоряжение перепроверять досье информаторов Бюро каждые шестьдесят - девяносто дней. Генеральный прокурор учредил комиссию по проверке осведомителей. Ни то, ни другое ничем не помогло ни Джеффу Вану, ни Дениз Ву.
Руди Гэрин, прежний старый уличный агент контрразведки ФБР, говорил об опасности, возникающей, если управлять осведомителями слишком долго. - После «Горничной», одной из процедур, которые мы ввели, стало правило, что вы не можете «курировать» один и тот же источник больше нескольких лет.
Когда его спросили об осведомителе, сфабриковавшем историю о Джеффе Ване, Гэрин ответил: - Этим источником управляли в течение длительного периода времени. Агенты привязываются к их источникам, если «курируют» их долго, как это случилось с «Горничной». Агенты имеют тенденцию принимать на веру все, что им говорят их источники, и хвалят их за это, и говорят, что это настоящее золото. Возможно, вам приходится использовать плохих парней в делах, связанных с наркотиками, но когда вы расследуете шпионаж и кто-то «подставляет» американского гражданина, вы не можете этого делать.
Никто из недавних президентов, ни Билл Клинтон, ни Джордж Буш-младший, ни Барак Обама, не хотели поднимать слишком большой шум из-за китайского шпионажа. Когда Соединенные Штаты в 2010 году боролись с последствиями самого тяжелого экономического кризиса со времен Великой Депрессии, Вашингтон едва ли мог бы позволить себе отталкивать своего банкира. Действительно, годом ранее китайский премьер-министр Вэнь Цзябао читал нотации Соединенным Штатам об их экономической политике. «Мы предоставили США огромную сумму денег. Конечно, мы обеспокоены безопасностью наших активов. Честно говоря, я определенно немного встревожен».
Кроме экономических объятий США и Китая, администрация Обамы просила Пекин о помощи, чтобы обуздать ядерные амбиции Северной Кореи и воспрепятствовать созданию бомбы в Иране. Если не случится разоблачений вроде того, что Китай внедрил «крота» в Белый дом, или установил «жучок» на Бо, собаке семьи Обамы, Вашингтон вряд ли будет устраивать громкие скандалы вокруг китайских шпионов.
Какой же ущерб наносит национальной безопасности китайский шпионаж?
Когда этот вопрос задали директору ФБР Роберту С. Мюллеру III на слушаниях юридического комитета Палаты представителей в 2007 году, он ответил: - Я, вероятно, могу рассказать больше в условиях закрытого заседания. Я могу сказать, что это существенная проблема. Китай похищает наши секреты, чтобы добиться быстрого прорыва в его военной технологии, но также и в экономической мощи Китая. Это значительная угроза.
В более раннем докладе Конгрессу ФБР утверждало: «Внедриться в американское разведывательное сообщество это основная цель китайцев». Как ни странно, в момент этого предупреждения, МГБ уже как раз сделало это через «Горничную».
Кроме классического шпионажа, Китай извлек выгоду из широко распространенного экспорта военного оборудования в нарушение американских законов. Такие случаи являются слишком многочисленными, чтобы их перечислить. За три года, с 2006 до 2009, состоялось буквально множество судебных процессов, связанных с незаконными отгрузками в Китай оборудования военного назначения, включая интегральные схемы, тепловизионные камеры, системы ночного видения, запрещенное к экспорту программное обеспечение, компоненты «умной бомбы», и части для радарных и ракетных систем.
Проникновение в ЦРУ и ФБР и похищение секретных данных ядерной боеголовки W-88 и деталей конструкции нейтронной бомбы представляют собой скандальные примеры шпионских успехов Китая.
- Если мы говорим о нарушениях американского законодательства, китайцы превосходят русских, - утверждал Гарри Джей. Годфри III, прежний глава «китайской» контрразведки в штаб-квартире ФБР. - Мы знаем, что они проводят здесь свои операции. Мы видели случаи, где они вынуждали людей обращаться в ЦРУ, ФБР, Следственную службу ВМС и другие учреждения Министерства обороны.
Портер Джей. Госс, прежний председатель Комитета по разведке Палаты представителей, а впоследствии директор ЦРУ, так сказал о китайском шпионаже против Соединенных Штатов: - Он является распространяющимся, вездесущим, постоянным.
У Джоэла Бреннера, прежнего руководителя контрразведки у директора национальной разведки, есть дар выражаться эффектно и образно. О списке заданий, который китайцы дали Чи Маку, Бреннер сказал: - Вы можете узнать дракона по его когтю, и список был ясным изображением когтя дракона.
Харольд Эгнью, физик, работавший в Манхэттенском проекте, пролетал над Хиросимой 6 августа 1945 года в самолете наблюдения сразу после бомбардировщика «Энола Гэй», и видел, как урановая бомба уничтожила этот японский город. В качестве главы оружейного подразделения в Лос-Аламосе, а позже директора лаборатории, он спроектировал большую часть американского ядерного арсенала. В 1980-х он был первым американским ученым, которому позволили посетить Лобнор, секретный полигон китайских ядерных испытаний.
- У них было все, - рассказывал он для проекта устной истории в 2005 году. - Они залезли к нам в трусы, а один, возможно, спрятался у нас под диваном.
«Коготь дракона» и красочные метафоры Харольда Эгнью – привлекающая внимание гипербола, но она также содержит много правды. Не преувеличивая опасность китайского шпионажа, и не гиперболизируя угрозу, нужно признать тот факт, что китайский шпионаж в Америке продолжается, остается постоянным и не показывает никаких признаков снижения активности. Конфликт не становится менее реальным от того, что он, главным образом, является невидимым.
Два десятилетия назад два ветерана китайской разведки Хо Чжунвэнь и Ван Цзунсяо издали в Пекине разоблачающее руководство для шпионов. Книга «Источники информации о разработках в оборонной промышленности и методы ее получения» рассказывает, как собирать секретную информацию в Соединенных Штатах. Большинство развединформации может быть собрано из открытых источников, объясняли авторы, хотя приблизительно 20 процентов должны быть получены «специальными средствами», включая «слежку с помощью электронных систем, и действия специальных агентов (покупка или похищение)». Но, добывая «обширное количество рекламных материалов и накапливая информацию по капле, часто возможно раскрыть основные контуры некоторой секретной развединформации».
Они отметили, что несколько лет назад, Министерство энергетики по ошибке рассекретило почти двадцать тысяч документов, включая «по крайней мере, восемь совершенно секретных документов относительно термоядерного оружия». Они признали, однако, что сбор защиты и информации технологии может быть трудным из-за секретности.
Трудным, но не невозможным, написали они. Авторы шпионского учебника напомнили своим читателям о старой китайской пословице: «Нет таких стен, которые полностью преградили бы путь ветру».


Примечание автора

Когда несколько десятилетий назад я вместе с моим соавтором Томасом Б. Россом написал книгу «Дело U-2», историю разведывательного самолета ЦРУ, сбитого над Советским Союзом, мне в то время и в голову не могло прийти, что тем самым я начал свою карьеру автора книг о шпионаже и разведке.
Большую часть прошедших лет я изучал и описывал сражения Холодной войны, которые вели ЦРУ и ФБР против советских, теперь российских, разведывательных служб. Я писал о людях и о «кротах», об Эдварде Ли Ховарде, Олдриче Эймсе и Роберте Ханссене. Чтобы проследить за ходом этих историй, я четыре раза ездил в Москву и посещал многие другие места, где происходили описанные действия.
Только в последнем десятилетии я все больше начал понимать, что пришло время рассказать совсем другую, в значительной мере неизвестную историю – историю шпионажа Китая против Соединенных Штатов. С поддержкой и помощью Стерлинга Лорда, моего давнего литературного агента, я расширил свое первоначальное исследование дела «Горничной» до более широкого изучения деятельности китайской разведки, охватывающей несколько последних десятилетий, включая нынешнее время.
Как все или, по крайней мере, большинство стран мира, включая Соединенные Штаты, Китай крадет секреты. В этом деле китайцы добились нескольких примечательных успехов, но также и потерпели ряд неудач. Угрозу, которую представляют их действия в Соединенных Штатах, и ущерб, нанесенный ими национальной безопасности, не следует ни преувеличивать, ни игнорировать.
Чтобы написать эту книгу, я провел почти пятьсот интервью, с более чем полутора сотнями людей. Учитывая чувствительную природу контрразведки и укоренившееся нежелание сотрудников контрразведки и агентов рассказывать о своей работе, некоторые отказались говорить со мной. Многие другие согласились дать интервью только при условии, что их имена не будут названы. Я с пониманием отнесся к их пожеланиям.
За великодушную помощь в написании этой книге я хотел бы поблагодарить Плэто Кэчериса, а также Джона Ф. Хандли из юридической фирмы «Траут Кэчерис», Лилию Ли Чен, Стэйси Коэн, Джона Д. Клайна, Кристофера Кокса, Джеймса A. Гейса, Марка С. Харриса, Джеймса Д. Хендерсона, Марка Си. Холшера, Генри В. Хуанга, Марианну Лю, Анджелу Мачалу, Джонатана Э. Медэлью, Роберта С. Норриса, Мэри Палевски, Филипа Д. Полски, Дэвида Райана, Федерико Cи. Сэйра, Джонатана Шапиро, Перри Джей. Спаноса, Джерри Стоктона, Брайана A. Сана, Нарта Вильнёва, Майкла Ву, и Питера Ву.
Катрина Люн отказалась от беседы, но ее муж Кам Люн говорил со мной открыто и подробно в течение двух дней в 2003 году, и детали биографии его жены, предоставленные им, так же как рассказ об их совместной жизни и о поездках в Китай, оказали мне неоценимую услугу и заслуживают глубокой благодарности.
Особенную благодарность я хочу выразить Майклу Р. Кортану, помощнику директора ФБР по связям с общественностью, который приложил все усилия, чтобы удовлетворить мое любопытство кусочками информации из знаменитого своим молчанием контрразведывательного отдела Бюро. Я также высоко ценю помощь, которую получал от его предшественника Джона Джей. Миллера, и от Билла Картера и Сьюзен T. Макки из отдела по связям с общественностью. В Лос-Анджелесе Лора Эймилер из отдела по связям с общественностью ФБР всегда была готова помочь.
Многие бывшие агенты ФБР и чиновники Бюро были готовы поделиться со мной своими взглядами и опытом, среди них Роберт М. «Медведь» Брайант, Брюс Карлсон, Том Карсон, Эдвард Дж. Кёрран, Стивен У. Диллард, Нейл Джей. Галлахер, Гарри Дж. Годфри, Дэн Гроув, Руди Гэрин, Джон Л. Хус, Шейла Хоран, Джек Келлер, Джей Кёрнер, Джон Ф. Льюис-младший, T. Ван Мэгерс, Джон Джей. O'Флэерти, Филип A. Паркер, Кеннет Джей. Шиффер, Ивиан Cи. Смит, Рэймонд Х. Уикмен, и Лесли Дж. Уайзер-младший.
Я очень обязан также многим другим бывшим агентам контрразведки ФБР, которые предпочли остаться анонимными, или предоставили любой материал, принадлежавший им. Эта книга была бы неполна без их щедрого времени и помощи. Я благодарю их всех; они знают, кого я имею в виду.
Среди бывших офицеров и чиновников ЦРУ, у которых я взял интервью, были Портер Джей. Госс, Директор Центральной разведки в 2004-2005 годах, Милтон A. Бирден, Дженнифер Миллеруайз Дик, Колин Р. Tомпсон, и Роберт С. Врумэн.
В Министерстве юстиции я благодарен за помощь, которую получил от Дина Бойда, чиновника по связям с общественностью по национальной безопасности, а в Лос-Анджелесе от Tома Мрозека, представителя по связям с СМИ в прокуратуре США. Майкл У. Эммик, бывший помощник прокурора в Лос-Анджелесе, который был главным обвинителем Катрины Люн, был особенно терпелив с моими вопросами, также как Ребекка Лоунергэн, бывшая помощница прокурора в том же учреждении и главный обвинитель Джей-Джей Смита. Я также ценю помощь, которую получил от Эрики O'Нейл, помощницы прокурора в Милуоки.
В Министерстве энергетики мне большую пользу принесли десятилетие назад беседы с тогдашним министром Биллом Ричардсоном, Лоуренсом Х. Санчесом, директором Управления разведки, и с Нотрой Трулоком, исполняющим обязанности заместителя директора этого Управления. Я также благодарю Стивена Уомплера из отдела по связям с общественностью Национальной лаборатории Лоуренса Ливермора.
Пробираясь сквозь запутанные проблемы науки и контроля над ядерным оружием, я полагался на помощь Томасу Б. Кокрэна из Совета по защите природных ресурсов, Ричарда Л. Гарвина, Джорджа A. «Джея» Кейуорта, бывшего советника Белого дома по науке, и Дэрила Дж. Кимболла, руководителя Ассоциации по контролю над вооружением.
Несколько друзей и сотрудников средств массовой информации оказали мне свои услуги, включая Пита Уильямса из Эн-Би-Си, Мэтью Бараката из «Ассошиэйтед Пресс», и Грэга Крикоряна, бывшего журналиста «Лос-Анджелес Таймс».
Чен-йе Кэтрин Ю, доцент китайского языка в Джорджтаунском университете, любезно ответила на ряд вопросов о китайском языке и китайских традициях. Джеффри T. Ричельсон из Архива национальной безопасности был более чем щедр со своей помощью и советами. Еще я благодарю Йэна М. Каннингхэма, предоставившего мне квалифицированную исследовательскую помощь в нескольких вопросах во время работы над книгой. Александра и Элизабет Эванс охотно сохраняли в порядке мою картотеку из множества газетных вырезок.
Я особенно хочу поблагодарить Брюса Николса, старшего вице-президента и издателя «Houghton Mifflin Harcourt», постоянная поддержка которого и энтузиазм по отношению к этому проекту сделали возможным его осуществление и заслужили моего глубокого уважения. Рукописи также очень помогло квалифицированное редактирование, которое осуществила Мартина Бейсер. Другие коллеги в издательстве тоже заслуживают моей благодарности, включая помощника редактора Кристину Морган, выпускающего редактора Ребекку Спрингер, Лору Брэйди, которая осуществляла контроль над разделом фотографий, и Мелиссу Добсон, преданного редактора текста.
И, наконец, я чрезвычайно благодарен моей жене Джоан, которая за эти многие долгие месяцы услышала о китайских шпионах больше чем, она, возможно, хотела бы знать, но всегда оставалась терпеливой и благосклонной. Ее любовь и понимание заслуживают самой большой благодарности из всех.

Дэвид Уайз
Вашингтон, округ Колумбия
1 октября 2010 года.

[Моргенштерн]

http://www.velesova-sloboda.org/archiv/index.html#_19

На Велесовой Слободе разместили в полном виде (отредактированном мною немного в сравнении с форумным вариантом)

[Моргенштерн]

У уважаемого коллеги И.Л. в Библиотеке книга размещена и в Ворде.
http://www.lander.odessa.ua/lib.php (внизу списка)
Напоминаю, что там же есть и американский оригинал в приличном виде в ПДФ - где есть сноски, кои я не переводил, а также фотографии.

Распространение книги приветствуется! Если кто сможет, к примеру, запустить ее на Либрусек или Альдебаран, будет зер гут, т.к. двух сайтов все-же мало - мало ли что бывает...

[Моргенштерн]

http://www.x-libri.ru/elib/wised000/00000001.htm

Дэвид Уайз в Библиотеке Майора Томаса (Экс-Либри).

[1071]

В №75 (бумажном), кажется, автор в интервью раскрывает некоторые подробности затронутых им тем данной книге. Довольно интересно, чуствуется, "болеет" человек за киттайскую тему...)

http://www.eyespymag.com/indexmain.html

[Моргенштерн]

Исправленная ссылка на Велесовой Слободе

http://velesova-sloboda.vho.org/archiv/index.html#_17